Я Шиллера читать задумал перед сном.Но ночь прошла; я не успел раздеться.Все та же ты на языке ином,Трагедия в садах Аранжуэца.Хоть Карлосу за столиком пустымУж не дождаться королевы детства,И перейдя за Сенские мосты,Он не увидит лошадей для бегства.Хоть безразличнее к сыновьим слезамОтец наш, чем король Филипп Второй,Хоть мы казненному завидуем порой:Вставая в саване и с обостренным носом.Чтоб вновь, едва успев переодеться,В кофейне, разукрашенной стеклом,Играть на скудном языке родномТрагедию в садах Аранжуэца.
Dei Irai
Голубая модная МадоннаНадевает соболя и бусы,Покидает север баспардонный,Улетает на аэробусе.По оранжевой свинцовой тучеАлюминиевый крест скользит.А влюбленный падает в падучей,На дорожке парке егозит.И поют сверкающие сферы,С контрабасами крестов винтов,Над смешным цилиндром Агасфера.Что танцует средь полярных льдов.Пролетает совершенный голубь.Гидроаэроплан святого духа,Над водой лузурною и голой,Как брачующаяся молодуха.Абсолютный, совершенный, ложный.Простирается воздушный путь.Освиставшего балет наложниц,Избежавшего чудес и пут.А внизу, где вывеска играла.Где гремел рояльный автомат,Рыцарь, тонкое подняв забрало,Пил у стойки изумрудный яд.И с гармоникой четырехрядкою,В сапогах, в манишке колесом,Пляшет дьявол, старый враг порядка,С отвращением землей несом.И насмешливо потупив взоры,На оранжевые сапоги,Стихотворные идут танцоры,Человеческие враги.И красавцы черти, на машинах,На шарах, кивая с высоты,Расточают молодым мужчинамРозовые, тихие цветы.А бесстрашный мир глядит назадИ свистит, скользя и уплывая,По лиловому асфальту в ад,
