– Что надо вам, о сыны рода человеческого? Старики рассказали мудрому нарту о своей беде.
– Неужели мудрый Пшиз так околдован этой женщиной? – удивился Гучипс и нахмурил свои косматые сросшиеся брови. – Хотя чары женщины всесильны. Любовь хорошей женщины может плохого человека сделать прекрасным, а злая сумеет добряка превратить в злобного шайтана… Но потушить солнце и иссушить землю – это может сделать только безумец. Сейчас я узнаю, о чем думает Пшиз.
Нарт бросил в свой горн щепотку какого-то порошка. Вспышка зеленого огня осветила суровое, худощавое лицо старого мудреца.
– Да, вы правы, о старцы из рода людей! – проговорил Гучипс и вздохнул. – Старый Пшиз утратил свой разум и свою мудрость. Но я не позволю ему умертвить нашу землю! Идите домой! Солнце не потухнет и реки не иссякнут!
Поблагодарив мудреца, люди пошли обратно. Снова четыре дня по узким горным тропам шли они, возвращаясь в свое селение.
Когда солнце четвертого дня стало спускаться за горы, с гребня последнего горного перевала они увидели родное селение и каменную громаду замка Пшиза. Как мрачный утес, высился этот замок над домной.
– Скоро мы будем дома! – радостно проговорил самый старый из людей, ходивших к Гучипсу. – Лишь бы мудрый нарт выполнил свое обещание.
И вдруг земля задрожала под ногами у людей. Тяжелый грохот прокатился по горам и долинам.
– Смотрите, смотрите! – закричал один из людей, указывая вниз.
Замок Пшиза исчез. Вместо горного хребта, на котором он стоял, образовалась долина, из которой с ревом и грохотом катился могучий поток вспененных вод, седых, как борода старого Пшиза.
Люди спустились к потоку. И когда они стояли на берегу новой реки, им показалось, что из пены метнулась вверх белая рука и хриплый голос старого пши выкликнул с болью и нетерпением:
– Зар-ни-ца! Гу-а-ше!
В этот час злая красавица вместе со своими слугами выезжала из ворот отцовского дома.
– Ну вот! – горделиво улыбаясь, оказала она своей служанке. – Теперь все будет по-моему! Теперь я буду настоящая Шхагуаше – голова – княгиня! Я уничтожу всех людей! Я отомщу им и…
Она не смогла закончить свою угрозу. Грохот потряс горы.
И красавица гуаше превратилась в яростную, буйную и свирепую, но прекрасную реку. А слуги ее и служанки – Дах, Сахрай, Курджипс, Пшеха, Киша стали ее притоками.
– Все равно будет по-моему! Все равно! – яростно шипела река. – Я – Шхагуаше! Я – голова, я – хозяйка! И старый Пшиз все равно будет делать то, что я захочу!
Извиваясь в стремительном танце, гибкая и неудержимая, одетая в белопенную одежду, Шхагуаше помчалась к Пшизу. Если на пути попадался несокрушимый утес, река быстрым движением огибала его, если дорогу ей преграждала горная гряда, она, побелев от ярости, бросалась на нее… Так, то ласкаясь, то царапаясь, то отступая, то нападая, Шхагуаше добежала до Пшиза и слилась с ним…
И с тех пор почти каждый год, а иногда даже два раза в год капризная Шхагуаше – Белая побуждала Пшиза – Кубань штурмовать человеческие поселения. Нежданно-негаданно своенравная Шхагуаше выбрасывала в Пшиз столько своих вод, что величавая река вдруг теряла свое мудрое спокойствие, становилась неукротимой и яростной. Пьяная от злобы, кидалась она на прибрежные города и станицы, смывала хаты, выкорчевывала деревья…
Только советские люди, построившие Тщикское водохранилище, надели прочные оковы на коварную и злобную горную красавицу Шхагуаше.
Сказ о шапсугских девушках
Говорят, что у многих народов, в старых песнях и сказах рассказывается о могучем племени воинственных женщин, поражавших своих врагов меткими, острыми стрелами и мечами. И наши ученые – те, что умеют читать таинственную книгу прошедших времен, до сих пор настойчиво ищут следы этого исчезнувшего племени.
А на самом деле племени такого не было, но мой народ хранит в своей памяти событие, которое родило сказки о женщинах-воинах…
Когда-то очень давно на том месте, где сейчас раскинулся чудесный город Туапсе, был шапсугский аул, тоже называвшийся Двуречным. Это был красивый и веселый аул. Белые сакли стояли среди густых садов и смотрелись в бурные воды двух горных рек. Склоны гор были кудрявыми от дубов, гибких тополей, строгих кипарисов увитых диким виноградом. А рядом шумело и плескалось великое Черное море. Горы и море – что может быть прекраснее этих двух красот нашей родной земли? Горы всегда неподвижны, они словно думают большие, мудрые мысли и дышат суровым покоем. А море – всегда изменчиво, непостоянно, полно желаний и стремлений, как человеческая юность…
Люди в Двуречном ауле жили мирно и счастливо, потому что не было над ними жадных и хищных князей, и аулом управляли самые опытные и мудрые старцы. Земли кругом были плодородны, леса богаты дичью, реки – рыбой, а сердца человеческие – трудолюбием и дружбой. Что же нужно еще для человеческого счастья?
Как-то солнечным, весенним днем все мужчины аула ушли в горы на охоту. А женщины и девушки, сделав свои домашние дела, собрались на откосе у моря и пели.
Когда сердце полно счастьем, а кругом цветет весна, рождаются очень хорошие и звонкие песни. Лучше всех пела черноглазая, длиннокосая девушка с красивым именем – Горный цветок. Голос ее звенел серебряным колокольчиком, на разрумянившиеся щеки падала синеватая тень от длинных ресниц и все любовались ею.
Она пела о том, что видела – о светлом солнце, о высоком и ясном небе, о розовом дереве персика, только что раскрывшем свои цветы навстречу теплому ветру. Казалось, не только люди, но горные потоки и море слушали девушку, стараясь умерить свой рокот.
– Как хорошо ты поешь, подруга, – сказала маленькая смуглая девушка, которую звали Лунный свет. – Твой голос чище голоса горного ручья… – Она мечтательно взглянула в синюю морскую даль и вдруг вскрикнула: – Кто это?
Все девушки тоже оглянулись на море.
Из-за гористого мыса, распарывая крутой грудью волны, мчались под пурпурными парусами три большие лодки. Девушки никогда не видели таких парусов и странных лодок с высокими, резными носами.
– Ой-эй! Горе нам! – вскрикнула одна из женщин. – Это плывут чужеземцы, а мужчин в ауле нет. Они ограбят нас и всех сделают своими пленницами. О-эй! Горе нам! – запричитали женщины. Надо скорее послать мальчиков в горы за мужчинами! – крикнула Лунный свет.
– Поздно! – сдвинув густые брови, ответила Горный цветок. – Мужчины ушли далеко, а чужеземцы скоро будут у берега. – Она окинула подруг смелым взглядом своих больших темных глаз. А разве мы, девушки, не сумеем защищать родной аул? Разве мы не умеем метать меткие стрелы и владеть острыми клинками? Разве нам не приходилось биться с дикими кабанами, когда они нападали на поля, засеянные кукурузой? Бегите домой, вооружайтесь! Седлайте коней, берите клинки и луки! Если чужеземцы – мирные люди, они не станут нападать на женщин. Если это враги, мы прогоним их от нашего аула. Или мы не дочери храбрых шапсугов?
– Верно! Правильно! Горный цветок! – закричали девушки, в которых речь смелой подруги разбудила гордость и храбрость.
Развевая свои белые, легкие одежды, девушки и женщины побежали в сакли.
Когда сотня отважных всадниц с луками и острыми шашками выехала из аула, чужеземцы уже причалили к скалам. Они подтягивали к берегу свои лодки и перекликались резкими, грубыми голосами. Все чужеземцы были одеты в странную короткую одежду, оставляющую голыми ноги. Груди их были закованы в блестящие желтые панцири, а головы прикрывали шлемы с высокими гребнями. Увидев мчащихся всадников, чужеземцы быстро построились в плотный полукруг, прикрылись круглыми сияющими щитами и
