приказал разгружаться. Пассажиры спустились на землю, паровоз дал гудок и покатил дальше, а оставшиеся на рельсах люди, едва стоявшие от холода на ногах, терпеливо ждали своей участи. Даже он, одетый в добротный полушубок и белые катанки, понял, что если таким образом проехать еще верст пятьдесят, то вместо людей он привезёт одни замершие трупы. Начальник подозвал к себе несколько мужиков и приказал им протаптывать дорогу по льду реки на другой берег. Он сам возглавил эту группу, а за ними потянулись и остальные. Невозможно было представить себе печальней картины, как полузастывшие, голодные, обессиленные люди вели по сугробам за замёрзшие ручки своих маленьких детишек, а некоторые несли совсем ещё маленьких на руках, прижимая их к своей груди. Оторванные от дома, от родных мест, заброшенные на край света, брели несчастные 'мироеды' не зная куда, и зачем. И только то, что начальник заставил замерзших людей двигаться пешком, было единственным верным решением в этой ситуации, чтобы сохранить жизнь людям, отданным под его власть. Вскоре из-за туч появилось яркое солнце и на правом берегу стало немного пригревать. Люди приободрились, в глаза уже не бросалась явная усталость, да и дорога вдоль берега реки оказалась освобождённой от снега, была твёрдой и не мешала ходьбе. Через версту колонне разрешили остановиться и отдохнуть. Мужики наломали ельника, развели костры. Дав людям отдохнуть, начальник поднял их и, шагая впереди колонны, повёл своих подопечных на известное только одному ему место. Через час они вышли на довольно обширную поляну, ограниченную с одной стороны обрывом к реке, а с другой стороны высокими, вековыми елями. На поляне, ближе к лесу, в полукруг стояли три шалаша с чёрным кострищем перед ними. Начальник остановил толпу, вышел с подчинёнными на середину и, обратившись к людям, сказал довольно громким голосом:
— На этом месте будет ваше жительство. Как мы будем здесь жить и работать поговорим завтра, а сегодня все устали и не до разговоров. Ночи сейчас очень холодные, а поэтому нужно быть готовыми к ночёвке. Кто хочет, пусть начинает строить шалаши, другие могут всю ночь жечь костры, добро, что дров здесь хватает. А завтра шалаши начинать строить всем. В них вам придется жить до тех пор, пока мы не построим бараки с печками. В дальнейшем, кто желает, пусть строит себе отдельные дома. А теперь прошу разойтись! Спокойной ночи!
До самой темноты основным занятием для всех стало разведение костров и заготовка дров. Никто за всю ночь не сомкнул глаз. Наутро, когда мужики группами обсуждали что же теперь делать, к ним вышел начальник с двумя провожатыми, попросил внимания и сказал:
— Я уже говорил, что мы находимся на том месте, где впоследствии вы срубите себе дома и создадите село, а может быть и город. А пока будете жить лагерем, все вместе. Меня зовут Исайя Соломонович, фамилия моя Либер, по должности я комендант лагеря. Отныне вы не раскулаченные, не ссыльные, не арестованные, а переселенцы. Вас никто не будет караулить, вы люди свободные!
— Тогда скажи, начальник, если мы свободные, то почему здесь находятся красноармейцы с винтовками? — вдруг раздался чей-то голос из толпы.
— Вопрос интересный! Они здесь затем, чтобы не караулить вас, а охранять. Дело в том, что в этих местах водятся медведи, волки, дикие кабаны и даже рыси. А поэтому в ночь, на помощь бойцам, вам придется выделять по нескольку мужиков для охраны лагеря. Кроме того, прошу в одиночку в лес никому не ходить. Об этом предупреждаю всех, особенно женщин и детей. Теперь я представлю вам своих товарищей. Это вот Борис Абрамович Лохман. Он врач и будет вас лечить. Кроме того, он на первых порах будет распоряжаться продуктовым пайком. Прошу, Борис Абрамович! Представьтесь людям!
Из-за спины начальника лагеря вышел и встал с ним рядом довольно высокий и худощавый человек с рыжей клиновидной бородой и такими же рыжими усами. Говорил он ровным глуховатым голосом, уставившись своими выпуклыми глазами в одну точку:
— Товарищи! Я обязан лечить ваши недуги, но будет лучше, если бы вы не болели вовсе. Но это сказано к слову. Вся правда в том, что вам придется жить в другом климатическом поясе, в других условиях, а поэтому нужно приспосабливаться. Вас будут поджидать разные неприятности, начиная от простуды, воспаления легких и заканчивая цингой. Цинга — это такая болезнь, когда будут шататься, выпадать зубы, кровоточить десны и пухнуть лицо. Всё может закончиться смертью. Но этого можно избежать, если бы у вас был чеснок, лук и картофель, но поскольку всего этого нет, то придется пользоваться местными средствами. Самым простым средством от цинги является хвойный отвар, можно также рвать шишки, молодые побеги и просто жевать их, причем глотать не обязательно. Но, ни в коем случае не пейте сырой воды. Вот и все, что я хотел вам сказать. Будьте здоровы!
Выступив перед людьми, Борис Абрамович повернулся к коменданту лагеря, что-то сказал ему и они пошли к своим шалашам. На их место вышел третий человек. В отличие от врача он был среднего роста и крепкого телосложения. Голос был хриплым, как у сильно простуженного человека. Он откашлялся и проговорил:
— Меня зовут Владимиром Степановичем, фамилия моя Прохоров. По должности я прораб, то есть распределитель работ. Одним словом, я ваш непосредственный начальник и все вопросы, которые будут возникать у вас, прошу решать со мной. Вас привезли сюда для работы, и ваша задача состоит в том, чтобы валить лес и снабжать им строительство Беломорканала. Работа это тяжелая и неблагодарная. Мужчины обязаны будут ежедневно заготавливать шесть кубометров древесины, для женщин норма в два раза меньше. Подростки будут собирать ветки, и сжигать их. Кроме того, пока нам не прислали лошадей, бревна таскать на берег будем вручную. Когда река вскроется ото льда, мы должны быть готовы к сплаву леса. Хочу напомнить, что продовольственные пайки будут получать только те, кто работает на лесоповале. Кто перевыполнит норму, к пайку получит прибавку, если же кто не справиться с нормой, то и паёк получит соответственный. Кроме того, что нам предстоит валить лес, нужно построить несколько бараков, где вам придется жить зимой, которая бывает здесь жестокой и довольно снежной. Кроме бараков необходимо построить жильё для руководства и склад, а так же конюшню для лошадей. Но это будет завтра, а сегодня вы займитесь другими делами. Вы понимаете, что постройка бараков и других служб потребует какого-то времени, а вам нужно жить сегодня, поэтому разойдитесь по своим семьям и начинайте строить шалаши. Делать их нужно основательно, ибо в них вам придется жить до самой осени. Хочу предупредить, что кроме зверья здесь водится и другая тварь — мошка. Если зверя можно убить, испугать, натравить на него собак, то на эту нечисть нет никакой другой управы, кроме огня и густого дыма. Имейте в виду! Еще попрошу вас завтра утром опять собраться здесь со всем имеющимся в наличии инструментом.
Наутро люди вновь собрались на том же месте, где вчера слушали выступления своих начальников. Мороз спал, потянуло оттепелью. На этот раз к ним пришел только прораб. Владимир Степанович поздоровался с людьми, окинул взглядом толпу, и по выражению его лица стало заметно, что он остался недовольным. Да и чему было радоваться, если стоящий перед ним народ, внешне представлял собой кучу человеческих отбросов. Женщины, закутанные в тряпье, еще как — то походили на женщин, но мужчины являли собой тоскливое зрелище. Многие из них были одеты в женскую одежду, с накинутыми на плечи мешками, с ногами замотанными в тряпье, с осунувшимися и обросшими щетиной лицами. Все они, скорее напоминали не живых людей, а выходцев с того света, пришедших предъявить претензии живущим на земле. Прораб осмотрел это сборище убогих и, указав пальцем на Хохла, подозвал его к себе. Очевидно, он выделил его потому, что тот был единственным мужиком, одетым по сезону. На нем был добротный суконный пиджак на теплой подкладке, мерлушковая шапка, а на ногах красовались яловые сапоги.
— Назови свою фамилию, имя и отчество! — попросил его прораб.
— Зовут меня Лавлинским Иваном Ивановичем!
— Вот что, Иван Иванович, я назначаю тебя старшим по строительству бараков, то есть своим помощником. Стройматериал растет перед тобой. Размеры построек, а так же место, где будем их ставить, я вам укажу. Пока земля еще не оттаяла, срубы будем рубить на любом ровном месте поближе к лесу, чтобы не таскать бревна слишком далеко. Вот и все, что я хотел сказать. Есть ко мне вопросы?
— У меня к вам, Владимир Степанович, есть не только вопросы, но и требования, — ровным голосом ответил Хохол. — И коль уж вы меня назначили старшим, то прошу их выполнить!
— Вот как? — вскинул черные, мохнатые брови прораб.
— Вот так! — в тон ему ответил Хохол. — Вчера вы говорили, что мужчины должны заготавливать в день шесть кубометров древесины, а женщины в два раза меньше. Эти нормы установили не вы, а вышестоящее начальство и они не слезут с вас до тех пор, пока не добьются своего. Но чтобы выполнить такую норму, нужны условия. Вы же строитель, как я понимаю, и знаете, что без хорошего инструмента никакой нормы мы не выполним, да ничего и не построим. Мы получим уменьшенную пайку, вы же получите
