большая процветающая фирма, крепкий, надежный тыл, его все уважают, да и сам Рощин попал к Петьке Воловому в зависимость. Выходит, прав Вол? В том, что надо упираться, а не играть в лотерею? Не порхать от одной женщины к другой, собирая нектар, который будет потом отдан другому цветку, чужому, а строить свой собственный улей. И нести все туда. И только туда. Его вдруг одолела черная зависть. А ведь Вол грамотно распределил силы на весь поединок! Не ринулся мгновенно в атаку, выиграв позицию, а последовательно, шаг за шагом теснил противника к самому краю дорожки. Теперь он – богатый человек. У него есть семья. Любимая жена, трое детей.
Так где же истина?
Туше
Один вопрос оставался открытым: Белкин. Следователь попытался по горячим следам взять показания у Лены. Узнав же, что актера подозревают в убийстве Евгения Рощина, девушка вдруг замолчала. Потом стала отнекиваться: ой, да я не знаю, да я не уверена. Когда увидела его? Часы спешат. И вообще, сломались. И тут же заявила, что время позднее, родители, мол, будут волноваться. Пришлось девушку отпустить. Алексей взял на всякий случай номер ее мобильного телефона. Авось пригодится!
Против Белкина была веская улика – портсигар. Но одного портсигара мало. Актер сказал бы, что тот валяется у двери черного хода бог знает с каких времен. И попробуй доказать обратное!
– Нет ничего хуже, чем иметь дело с влюбленной женщиной, – пробурчал Барышев.
– Поезжай к нему, – устало сказал ему следователь. – Пока тепленький. Если убил, то признается.
– А если не признается? – угрюмо спросил Серега.
– Я что, должен тебя учить? – слегка повысил голос следователь. – Человека убили! А он был в квартире, где это убийство произошло. У двери черного хода его портсигар валяется. Задержи, препроводи в «обезьянник». Через сутки будет сговорчивей.
– Хорошо, – кивнул Серега.
– Поклонница артиста, будь она неладна, сказала, что Белкин живет у любовницы. Студентка, единственная дочь богатых родителей. Некая Мария… – Он полез в папку. – Соловьева. Сейчас продиктую адрес.
Барышев угрюмо молчал. Понятно! Ночь на дворе! Сколько придется гоняться за этим Белкиным? Если убил, то дома не сидит. Где-нибудь прячется. А вот Барышева дома жена ждет. И вообще, он уже вторые сутки на ногах. Алексей вздохнул и полез за телефоном.
– Сашенька, вы как? – Выслушав жену, сказал Сереге: – Аня у нас… – И снова жене: – Нет, мы задержимся. Ну откуда я знаю на сколько? Ах, не будить… Хорошо. Утром увидимся.
– Почему утром? – буркнул Барышев.
– Они девочек укладывают. Говорят, нечего вваливаться ночью в квартиру и будить детей. И потом, я не знаю, сколько придется искать Белкина.
– Съездим к его девчонке, и вопрос закрыт. Если сбежал, завтра объявим в розыск.
– Ладно, поехали.
Алексей последний раз окинул внимательным взором тихий дворик. Сказывается усталость. Надо бы допросить дворничиху. Она могла видеть Самарина, когда тот выходил из подъезда. Показаний одного только охранника мало. Нужны еще детали. Это раз. Во-вторых, надо узнать, что там со светом. Почему отключили. Где отключили. Но это завтра. В-третьих, жена Евгения Рощина. А точнее, жены. Эта бытовая почва похожа на зыбучие пески. Три жены, три развода. Рощин увяз прочно. Людей, желавших его утопить, было предостаточно. Здесь, как говорится, шерше ля фам. Одну ля фам Алексей сегодня наблюдал. Координаты третьей жены на всякий случай записал. Следующая на очереди – вторая жена, а далее будет видно. Лучше бы до первой дело не дошло вообще. Но все-таки с Рощиным проще, чем с Белкиным. Красавец просто нарасхват.
– Леша…
– Да, иду.
Двор наконец опустел. Они с Барышевым уезжали последними. Охранник поднял шлагбаум и покачал головой:
– Ну и денек, а?
– Когда смену сдаешь? – спросил его Алексей.
– Завтра. Когда напарник придет. Тачки у нас крутые стоят, но деньги буржуи платят хорошие. Хотя каждая на сигнализации. Причем какой! Круче не бывает! Однако же все равно дежурим.
– Ладно, бывай, – сказал Барышев. – К следователю зайти не забудь.
«Пассат» медленно вырулил на узкую улочку, потом, также не спеша, выехал на Тверскую. Карусель ночной жизни завертелась. Вывески ресторанов сияли разноцветными огнями, казино заманивали гигантскими выигрышами, уличные женщины – до середины бедер открытыми ногами. Их яркий макияж, который при свете дня показался бы уродливым, в свете неоновых огней невольно притягивал взор. Весенний вечер опьянял.
– О чем думаешь, Леха? – спросил Барышев.
– О весне. О женщинах.
– Что-о?!
– А ты думал, об убийстве?
– Конечно! Я тут голову ломаю…
– Барышев, выпить хочешь? – перебил его Алексей.
– Ты шутишь? Мы ж едем Белкина брать!
– Вот так и пройдет твоя жизнь. Сегодня едешь брать Белкина, завтра – какого-нибудь Козлова. Как глупо! Как все это глупо… У нас неправильное деление на поступки серьезные и несерьезные. Интересно, кто это придумал? Эх, взять бы, да и перевернуть все с ног на голову!
– И что ты предлагаешь сделать? – подозрительно спросил Серега. – Сегодня, сейчас?
– Да ничего уже не предлагаю, – отмахнулся Алексей. – Допустим, оба мы женатые люди. С детьми. Но помечтать-то можно?
– Ты взял телефон у этой рыжей. У Аллы.
– И что?
– На это и намекаешь.
– Ладно, уймись. Что касается убийства, я думаю, это одно из самых запутанных дел, которые мне когда-либо приходилось расследовать, – серьезно сказал Леонидов.
– А мне кажется, одно из самых простых. Проще пареной репы.
– Сам ты… репа, – глянул Алексей на простоватое лицо лучшего друга. – Это одно из самых запутанных дел, Сережа. Запомни. Кстати, что сказал Самарин? Я пропустил что-нибудь интересное?
– Ничего. Он молчал. Как эта Лепаш ушла, так и замолчал.
– Кстати, что ты о ней думаешь?
– О ком?
– О Маргарите Лепаш, – мечтательно сказал Алексей.
– Вроде как ничего баба.
– Баба! Ты видел, какие у нее глаза?
– Глаза как глаза.
– Из-за такой женщины и убить можно, а?
Барышев, не сказав ни слова, пожал могучими плечами.
– И красиво убить, – продолжил Алексей. – Вызвать на дуэль и воткнуть шпагу в горло противнику. Да- а-а…
– Глупости это, – фыркнул Барышев. – Драться на дуэли из-за любовницы, когда у тебя законная жена есть? Да они, говорят, с детства хороводились! Рощин с Лепаш! И как-то без дуэлей обходилось.
– Неисправим! Нет в тебе, Серега, романтики. Ну, куда дальше?
– Соловьева живет в Новогиреево.
– Это туда тащиться?! – ахнул Алексей. – Сдается, спать нам сегодня не придется.
– Почему? Если его там нет, поедем домой, спать. Ко мне. Раз Анюта у твоей ночует. Небось посидели без нас. Посплетничали вволю.
– А в холодильнике у нас было «Бордо»… – мечтательно сказал Алексей.
