– Вот именно: было. Не переживай. У меня водка есть. А в багажнике огурцы соленые.

– Я и говорю, нет в тебе, Серега, романтики. Водка, огурцы… А люди на шпагах дерутся! Нет, что ни говори, а красиво умер Евгений Рощин! Красиво…

Дом, к которому они подъехали, был новенький, с иголочки. Два первых этажа кирпичные, а выше – весело раскрашенная панель. Обхохочешься, узнав стоимость ее квадратного метра. Но Леонидову было не до смеха. Одиннадцатый час! Этот день никогда не кончится! Кодового замка на двери подъезда не было, в самом подъезде не было не то что консьержки, даже будочки, в которой она должна сидеть. Не обжились еще. Не все квартиры заселены, учитывая стоимость квадратного метра. Мужчины беспрепятственно прошли к лифту и поднялись на пятый этаж.

Едва позвонили в квартиру, как дверь открылась. Распахнулась. Отлетела в сторону. За дверью стояла высокая девица с растрепанными волосами и круглым простоватым лицом. Зареванным. На девице были голубые джинсы в обтяжку и бюстгальтер телесного цвета. Ноги босые. Барышев тут же отвел глаза, Алексей уставился в оба, а девица ахнула и попыталась захлопнуть дверь.

– Милиция, – придержал ее ногой Барышев. Не девицу, дверь. Сопротивляться ему было бесполезно. Девяносто килограммов живого веса!

Поняв, что прихожую придется уступить противнику, девица ринулась в зал, надеясь отстоять хотя бы его.

– Одеться хочет, – понимающе сказал Барышев.

– Ты не знаешь женщин. Может, напротив? Скинуть с себя остальное, – мечтательно завел глаза Алексей.

Насчет талии Маши Миша, которому в ближайшем обозримом будущем лететь на Кипр с рыжей Аллой, не обманул. Талия была тонкая. А что касается бюста…

Хозяйка вернулась в рубашке. Но ноги по-прежнему были босые.

– Чего вам? – неласково спросила она, застегивая пуговицы.

– Вы кого-то ждали, гражданка? – поинтересовался Барышев.

– Гражданка! – фыркнула девица. – Уж не тебя! Чего приперлись?

– Гражданин Белкин здесь проживает? – гнул свою линию Серега.

– Белкин… Я думала… это он… передумал…

И тут она разревелась. В голос. Видимо, они застали Марию Соловьеву в момент, когда она переживала личную драму. Леонидов уже понял, что быть жилеткой придется ему. И послал Барышева на кухню, за стаканом воды. Сам же ласково приобнял хозяйку за плечи и повел в комнату. По пути девица неловко повернула голову, и ее мокрый нос угодил ему прямо в глаз. Даже босая, она была выше ростом. Но это его нисколько не смутило. И не такое бывало!

В комнате сидел попугай. То есть, попугай сидел в клетке. Маню Леонидов посадил на диван и покосился на попугая. Из всех птичьих пород знал только одну: волнистую. В далеком детстве у его друга был такой. Алексей мечтал о попугае страстно, а в перерывах между мечтами бегал кормить пернатого. Глядя на этого попугая, он мог сказать только одно – не волнистый. И сердце осталось холодным. Кроме попугая в комнате не было ничего примечательного. Видимо, хозяева еще не обжились. Леонидов принялся, как мог, утешать Маню, попугай молча на это смотрел, Барышев искал на кухне воду, хозяйка квартиры плакала. Все были при деле. Оставался открытым один вопрос: где Белкин? Судя по зареванному лицу Мани, в квартире его не было.

Идиллию нарушил Барышев. Воду он отыскал, сумел добыть ее, то есть налить в стакан, и теперь стоял на пороге комнаты, крепко сжимая его в могучей руке. Лицо у Сереги было такое, будто бы он собирается насильно влить добытую воду в Маню. Увидев это, Маня откровенно испугалась.

– Где Белкин? – спросил Барышев. Подошел и протянул ей стакан: – Пейте.

Та не посмела ослушаться и воду выпила всю. Потом громко всхлипнула и сказала:

– На даче.

И тут ее словно прорвало. Продолжая громко всхлипывать, Маня заговорила:

– Я жду его весь день. Сижу тут, как дура! А между прочим, сегодня суббота! Он исчез в обед, ни слова не сказав! Вернулся в половине шестого, переоделся, вещи в спальне разбросал и молча ушел! Я знаю, что у него сегодня спектакль… – Она вновь всхлипнула и вытерла мокрые щеки подолом рубашки. – Я звонила в театр… Я думала… Мы должны были пойти на день рождения к моей маме… Они заказали ресторан… Там гости… Отец…

– Маня дуррра! – сказал вдруг попугай. Речь его, похожая на клекот, тем не менее, была внятной. В отличие от Маниной.

– Замолчи! – возмутилась хозяйка. И пожаловалась: – Это Валерик его научил. Мне назло. Валяется на диване до обеда. А я с утра в институте. От скуки он учит Кешку гадости говорить. И матом ругаться. А еще дает ему пиво! И даже водку! Представляете? А если родители зайдут? Они приходят, а попугай – пьяный! И ругается, как сапожник! Они мне дарили нормального попугая, а теперь Кешка – бандит! Господи! Даже попугай! И тот поддался его влиянию! Ну почему? Ведь это же мой попугай!

– И здесь зоопарк, – покосился на попугая Барышев. – Кошке его скормить, и все дела. Если наглеет.

– И я так подумала. – Маня задумчиво пошевелила босыми пальцами ног. – Не кошке, конечно. Быть может, продать?

– Дура, дура, дура! – заволновался попугай и запрыгал по клетке.

Видимо, очень был привязан к Валерию Белкину, научившему его плохим словам. И прочно подсел на спиртное.

Маня вскочила, схватила со спинки кресла темный платок и накинула его на клетку. Попугай затих. Маня тяжело вздохнула и опустилась обратно на диван. Алексей тут же подставил ей плечо. Барышев придавил своим могучим телом кресло и посмотрел на друга осуждающе.

– У него кто-то есть, – тяжело вздохнула Маня. – У него всегда кто-то есть!

– Так почему же вы не поехали на юбилей, Маша? – как можно мягче спросил Алексей. Его плечу стало тепло. Тепло это было приятным.

– Валерик позвонил мне после спектакля и сказал, что все отменяется. Что он устал и едет на дачу. Между прочим, он уехал на моей машине. Свою неделю назад продал, а новую еще не купил. И я сижу здесь без него, без машины… Что мне делать? Ловить такси? Меня мама ждет!

– Значит, он должен был заехать за вами после спектакля, и вы должны были поехать в ресторан, где вас ждут родители, – подвел итог Алексей. Маня утвердительно кивнула. – Но в десять часов вечера… Спектакль заканчивается в десять? – Маня вновь кивнула. – В десять он вам позвонил и сказал, что едет на дачу. Один. На вашей машине.

– Да! На моей! Здесь все мое! И квартира моя! И попугай! А он… Я знаю: Ленка его окрутила. Она давно на Валерика глаз положила! Это Ленка! Точно!

– Это не Ленка, – покачал головой Алексей. – Сто процентов.

– Откуда вы знаете? – подозрительно спросила Маня.

– Лена была с нами. Дело в том, что Рощина убили.

– О… – Маня удивленно округлила рот. – Что ж теперь будет? Значит, Валерик останется без работы?

– Он очень зависел от Евгения Рощина?

– Спрашиваете! Рощин кино снимает! А Валерик играет там главную роль! А Воловой дал бабки!

– Вот оно что… – Алексей переглянулся с Серегой. – Братство Кубка. Не удивлюсь, если сценарий написал Самарин.

– Говорите, не Ленка… Значит, он запил! – уверенно сказала Маня. – Точно, запил. Тоже хорошего мало.

– У него случаются запои? – спросил Серега.

– Спрашиваете! Рощин – единственный, кто мог привести его в чувство! Что же теперь будет? А?

– Где находится ваша дача? – тяжело вздохнув, спросил Барышев.

– Моя? Дача его.

– Вы же сказали, что здесь все ваше, – резонно заметил Алексей.

– Здесь – да! – отрезала хозяйка. – Валерик разводился, разводился. Разводился, разводился… От одной

Вы читаете Ангард!
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату