бога!
– Почему вы его не любите, Аркадий Иванович? То есть не любили.
– Обида, молодой человек. Глубокая обида. Я долго не мог ее пережить. Даже сейчас эти воспоминания мне неприятны. Хотя я всегда знал, что Женя Рощин – человек сложный. – Старый тренер задумался. Потом медленно, словно вспоминая, заговорил:
– Я, как только увидел его, понял, из парня выйдет толк. Быстрый, взрывной. Реакция отменная. А как он «сел» в стойку? Сразу! Надежно, уверенно. Словно со шпагой в руке родился. С некоторыми несколько месяцев бьешься. И без толку. Рощин все ловил на лету. Стойка у него была надежная. Если вы видели бои фехтовальщиков…
Аркадий Иванович подозрительно посмотрел на гостя.
– Приходилось, – легко соврал Леонидов. – По телевизору.
– Ну хоть так. Красивый вид спорта, жаль, что забытый. Сейчас все футбол смотрят. А что футбол? Фехтование ничуть не хуже… Да-а… Так вот о Рощине. Заняв позицию «к бою», Женя словно застывал. Работала только кисть, сам он оставался неподвижным. И ноги. Ноги у него хорошо работали. Он все время теснил противника к краю дорожки. Прижимал, заставлял нервничать.
Аркадий Иванович прикрыл глаза и словно бы вновь увидел блестящего Женю Рощина на фехтовальной дорожке. Со шпагой в руке.
– Женя предпочитал начинать с атаки. Но с ложной атаки, если видел, что противник силен. Предпочитал атаки второго намерения. Провоцировал противника на контратаку и тогда делал выпад. Вольт и выпад. Вытягивался во флеш, стрелой. Мне приходилось с ним фехтовать. Лично я предпочитаю атаку в отступлении. Его игра была и моя игра тоже. Вроде бы Женя играл мне на руку. На длинную мою руку. К тому же я левша, что противнику всегда неудобно. Но Рощин был молниеносен! Несмотря на мой высокий рост и мой опыт, ему удавалось меня доставать. После выигранной схватки он снимал маску и взволнованно говорил: «Сэ манифик!» Глаза его при этом сверкали. Он блестяще знал французский. Я им восхищался.
– Но не любили.
– Любить Рощина сложно. И я не женщина, – сердито сказал старый тренер. – Думаю, что дамы были от него без ума.
– Что вас так в нем настораживало, Аркадий Иванович?
– Видите ли, молодой человек, Рощин способен на предательство. Если это в его интересах. Именно он все и развалил. Мою блестящую четверку. Ведь без Рощина они были ничто. Я всегда знал, что Евгений Рощин – законченный эгоист. Он не будет работать на кого-то. На чужую славу работать не будет. В глухой маске, видите ли, не было видно его лица! Глаз его не было видно! А он хотел, чтобы было видно! Чтобы его узнавали, чтобы им восхищались. Он хотел славы. Жаждал. И… не было в нем доброты. Любви, доброты. Человечности, если хотите. И жалости не было. Ни к кому. Бешеный апломб, бездна тщеславия и какой-то безумный эгоизм. Всего чрез меру. Хотя человек, безусловно, яркий. А фехтовальщик блестящий! – вновь не удержался старый тренер.
– Ну хорошо, – вздохнул Алексей. – Вы ведь знаете, как погиб Евгений Рощин?
– Нет. Рита мне не говорила. Сказала только, что его убили.
– Его закололи шпагой. Дуэльной шпагой, Аркадий Иванович. На поединке.
– Что-о? – откровенно удивился тренер.
– Вот вы мне и скажите, кто мог это сделать? Кто мог выиграть поединок у Евгения Рощина?
– Честно сказать, не знаю. Не представляю. Хотя с тех пор прошло уже много лет. Рощин мог потерять форму.
– Не думаю. Он тренировался. Конечно, не так, как в юности, когда стал чемпионом, но… Форму он поддерживал. Я думаю, это была одна-единственная схватка. Одну-то схватку он мог проиграть?
– Одну все могут, – усмехнулся старый тренер. – Всякое бывает.
Алексей вновь придвинул к себе старую фотографию. И указал на Белкина, стоящего по левую руку от Евгения Рощина:
– Вот он мог заколоть Рощина? Валерий Белкин?
– Кхе, кхе. – Старый тренер издал нечто похожее на смешок. Потом отрицательно покачал головой: – Нет. Не мог.
– Почему?
– Бездарность. Откровенная бездарность. Все, что он хотел от фехтования – перед девочками покрасоваться. Со шпагой в руке.
– А факты, Аркадий Иванович? Факты указывают на то, что в то время, как был убит Евгений Рощин, в его квартире находился не кто-нибудь, а Валерий Белкин. И именно Белкин вызвал Рощина на поединок и убил его.
– Не смешите меня, молодой человек! – сердито сказал старый тренер. – Против ваших фактов у меня есть свои. Никогда, вы слышите? Никогда Валерий Белкин не мог выиграть ни единой схватки у Евгения Рощина! Да Белкин же боялся его до смерти! Представим на миг, что они сошлись. Белкин признавал только атаку. Женя знал его, как свои пять пальцев. Маленькая пауза, два шага назад, батман, вольт, мгновенный ответ и укол. Конец Белкину! Дело одной минуты! Да я уверен, что если бы это на самом деле случилось, да еще с боевым оружием, у Валерика руки бы тряслись! Он прекрасно знал, что такое Евгений Рощин!
Старый тренер разгорячился и вдруг разволновался. Словно бы сам вышел на фехтовальную дорожку против Евгения Рощина.
– Что ж, – вздохнул Алексей, – не мог так не мог. Хотя суд такие доводы не признает.
– Ваши судьи не фехтовальщики, – сердито сказал Аркадий Иванович.
– Зато они судьи. Хорошо. Перейдем к следующему. Вот Петр Воловой. – Алексей указал на того, кто стоял по правую руку от Евгения Рощина. – Он мог?
– Выиграть у Рощина? Мог. Петя мог. Не всегда, но… мог! Грамотный фехтовальщик. Без огонька, но… грамотный.
– Значит, это вы допускаете? Представим на миг, что они сошлись…
– Ну, Петя сразу же начал бы отступать, – задумчиво сказал старый тренер. – Как я его учил. В расчете на ремиз. На сдвоенный укол.
– Сдвоенный укол? То есть попали бы оба? А это интересно!
– Не интересно, потому что в данном случае тактика не принесла бы успеха. Ведь это была дуэль. Нужен один удар, и точный. Петя не глуп. Конечно, он попытался бы сменить тактику. Но Рощин-то великий импровизатор! Разумеется, он его поймал на контратаке!
Аркадий Иванович говорил так, будто заколот был Воловой, а не Рощин. Но случилось-то наоборот!
– Но теоретически вы допускаете…
– Теоретически, – вздохнул Аркадий Иванович. И повторил: – Теоретически… Я слышал, у Пети была серьезная травма позвоночника. И нога по кускам собрана… Замечательный человек! Жаль. Искренне жаль. Это он помог мне с ремонтом. Хотя я отказывался. Петя не хотел развала четверки. Но что он мог сделать? Я очень любил Петю Волового. Доброй души человек. Это для меня удар.
– И для меня… Жаль, что он-то как раз на сто процентов не мог драться на дуэли с Рощиным. Его в это же время убили… Остался последний. Самарин. Что вы скажете о Самарине, Аркадий Иванович?
Алексей замер в ожидании ответа. Честно сказать, он надеялся…
– Нет, – покачал головой старый тренер. – Рома Самарин для фехтования был безнадежен. Получше Белкина, но… Но этого мало, чтобы выиграть у Рощина.
– Одну-единственную схватку, Аркадий Иванович? – Алексей словно конфетку выпрашивал у старика.
– Нет, – повторил тот. – Ну что вы хотите! Его знаменитый замах! Такой корявый! Отвратительно! Чтобы все видели: иду атаковать! Он и колоть-то боялся. Все финтил, финтил. В отступлении, конечно, мастер. Попробуй его достань! Но нанести удар настолько точный… Кстати, куда он попал? Убийца?
– В горло. Шпага проткнула горло.
– В горло?! – Ох, как удивился Аркадий Иванович!
Алексей не понял, в чем дело. И повторил:
– Да. В горло. А что такое? Почему вы так разволновались?
