тому же я вдруг безудержно начал чихать. Я чихал, лежа животом на подоконнике, из глаз моих текли слезы…
— Как что? Перец толку! — растерянно сказал кочегар. Нагнув, он показал внутренность ступки,
потом для чего-то снял с лица повязку и тоже, вместе со мной, начал чихать. К тому времени я разглядел уже комнату, и дверь (просто она была в боковой стене и открывалась наружу, поэтому я ее и не заметил), и диван, и шкаф с книгами, и темно-красную лампу в углу! Ясно! Снова ошибка! Вместо той комнаты я ввалился в комнату кочегара! Все ужасные последствия моего поступка мгновенно пронеслись в моем мозгу. Конечно же, никто не поверит, что я влез в чью-то комнату с чисто научными целями, конечно, все подумают, что я залез воровать! Все пропало! Хотя бы это чиханье не кончалось как можно дольше! Я согласен лежать на подоконнике хоть год — лишь бы события не развивались дальше!
— Так зачем ты ко мне забрался? — чихая и вытирая слезы со щек, проговорил кочегар.
— Я не к вам… я по соседству! — чихая, проговорил я.
— Постой, постой! — проговорил он. — Это ты вроде, со своим дружком, через кочегарку мою куда-то лазил?
Я кивнул.
— А сейчас куда лезешь? — спросил он.
— Я не к вам! — говорить было трудно со сдавленным животом, — я… по соседству!
— Куда это?
— В соседнюю комнату… замурованную… — проговорил я.
— Зачем вам туда? — спросил он.
Кочегар попытался втащить меня в комнату, но ничего у него не вышло — веревка не пускала.
— Понимаете — всегда там темно. Ну а сегодня, — торча в окне, разглагольствовал я, — вдруг увидели там какой-то свет! Какие-то разноцветные огни — появятся, разгорятся — потом исчезнут!
— Разноцветные? — заинтересовался кочегар. — Когда это было?
— Да только что! Только что перед этим, как я к вам… упал, — сказал я.
— Разноцветные! Да это же салют! — сказал кочегар. — Со двора его не видно, а в стеклах третьего этажа он отражался.
— Да? А почему же в остальных окнах он не отражался, только в том?
— Потому что в остальных комнатах свет горел! — сказал он. — Только одно темное было — поэтому в нем салют и отражался.
— Точно! — с огорчением произнес я. — Пойду Гаге это скажу!
Я поднял кепку и хотел выйти обратно в окно.
— Постой-ка! — кочегар схватил меня за волосы, торопливо втащил меня в комнату. — Ты куда?
— Туда, — я кивнул за окно.
— Нет уж! — кочегар стал за волосы втаскивать меня в комнату. Слезы выступили у меня на глазах.
С грохотом я свалился с подоконника на пол. Встал на ноги. Осколки с мелодичным звоном заструились с меня. Кочегар развязал сдавливающую мой живот веревку. Ноги у меня крупно дрожали. Я сел на старинное кресло с высокой спинкой. Кресло заскрипело.
— Ну так вот! — проговорил кочегар. — Для первого раза я вам прощаю и любознательность вашу одобряю. Но только таким путем действовать больше не надо. Ясно? Тут вдруг раздался вежливый стук в окно, и в комнате появился Гага.
— Так. Еще один! — недовольно проговорил кочегар.
— Вы извините уж его, — почему-то сваливая все на меня, бойко и спокойно заговорил Гага, как будто он не свалился с небес, а вошел в дверь. — Он у нас немножечко того! Какую-то темную комнату придумал, которая, если и существует, никому не нужна… Он, понимаете, лунатик у нас — по ночам любит лазить по домам. Ну, мне, как истинному другу, приходится его оберегать.
От такой клеветы я чуть не поперхнулся! Это я, оказывается, все делаю, а «истинный друг» оберегает меня!
Я злобно глянул на Гагу — но он незаметно мне подмигнул.
— Так что — извините! — снимая кепку, проговорил он. — Простите за беспокойство! А стекла мы вам завтра же вставим! Мой дедушка был стекольщиком — так что не сомневайтесь!
Одной половиной лица лучезарно улыбаясь хозяину, другой отчаянно подмигивая мне, Гага, пятясь, стал выходить в коридор.
— Извините! — я вышел за ним, в коридор его собственной квартиры. Но Гага потащил меня снова на лестницу.
— Куда? — упираясь, спросил его я.
— На крышу! — проговорил он.
— Нет уж! — я вырвался.
— Но надо же веревки снять, чтобы не болтались!
— А-а! — я обрадовался. — Веревки! Веревки отвязать — это можно!
Я первый побежал вверх по лестнице.
— Ну — видел там? — догоняя меня, проговорил Гага.
— Где там?
— Ну там, у этого якобы кочегара… Дверь в темную комнату.
— Где дверь? — я остановился.
— Шкафом задвинута, — проговорил Гага. — Думал — не замечу я! Но меня не проведешь! Так что — достаем стекла, приходим к нему якобы стекла вставлять, а когда он на смену в кочегарку пойдет — откроем дверь и проникнем в темную комнату.
— Замечательно! — проговорил я.
На следующий день был еще праздник, я сидел дома, наслаждался чтением старинных журналов «Нива», выменянных у нашего одноклассника Малова на альбом марок. Звонок. Я с неохотой поднялся, открыл дверь. Вошел Гага.
— Вперед!
— Что, в темную комнату пойдем?
— Если получится, — сухо проговорил Гага.
— А нет ли там… опасности какой-нибудь?
— Вполне может быть, — ответил Гага еще более равнодушно.
— Ну ладно… Сейчас соберусь!
Я оделся почему-то по-зимнему, в пальто и в шапку, и мы пошли.
На лестничной площадке томился наш одноклассник Маслекин с двумя своими взрослыми дружками — Пекой и Тохой. Они «балдели», то есть под громкую музыку магнитофона раскачивались, зажмурив глаза. Нас они не заметили — но я поглядел на них с некоторой завистью. Во, устроились! Сиди, слушай песни на непонятном языке. Отдыхай! Балдей! И никаких тебе забот!
— Делать людям нечего! — усмехнулся Гага. Мы спустились, пошли по двору к Гагиной парадной.
— Ну, а как ты думаешь, что там — в темной комнате этой? — спросил я.
— Я не думаю, я знаю, — ответил Гага. — Черная дыра.
— Что?!
Я остановился.
— Черная дыра.
— А что это?
— Ну, это такой разрыв в пространстве, через который можешь попасть в другое измерение. Слышал, небось, что иногда люди бесследно исчезают?
— Значит — мы тоже можем бесследно пропасть?
— Ты сначала войди! — утешил Гага. — Вход туда, как ты знаешь, этот цербер-кочегар сторожит. Но повод есть для захода к нему — стекла я достал.
— Так быстро?
— А ты хотел бы, чтоб медленно? — усмехнулся Гага.
