Утром, поговорив с папой, я уезжал.
Я бежал по аллее, прикрывая рукой лицо от мороза.
Поеду в Пушкин!..
Иногда я оборачивался, смотрел — антенна на доме Василия Зосимыча всё стояла.
Потом я увидел в стороне чёрный сгоревший телятник. Рядом не было уже ни души.
Поперёк дороги снова стали попадаться глубокие коридоры в снегу — высокие, они шли далеко, в них стоял розовый свет.
Так я и не понял, зачем они, прожил тут столько дней и не понял! Я бежал всё быстрее — и вдруг снежная стена с одного края обрушилась, и на дорогу выехал трактор. За ним, на стальном тросе, на двух подсунутых жердях-полозьях, ехала огромная гора покрытого снегом сена.
Трактор переехал дорогу, протащил за собой тёмную, мохнатую, пахучую скирду и, разрушив другую снежную стену, ушёл туда, оставляя тот самый глубокий, ровный коридор с розовым светом в нём.
На дереве, зацепившись, осталась смёрзшаяся, сверкающая прядь сена. Я посмотрел на неё и побежал дальше.
