Козлов потянул носом.
— А вам не кажется, что и здесь чем-то пахнет? - спросил он.
— Везде чем-то пахнет, - рассудительно улыбнулся молодой человек. - Угощайся, товарищ, - сказал он, до
ставая коробочку сигарет 'Русь'.
Тут-то Козлова и осенило.
- Осторожно! - вскочил он.
Отбежал на приличное расстояние и крикнул:
- Ни в коем случае не жечь спичек!
Молодой человек и разинул рот.
А Козлов уже звонил из ближайшей телефонной будки по бесплатному телефону '04'.
— Служба газового хозяйства, - раздался вежливый голос.
— В чистом месте, среди заснеженных тополей, на бульваре, где должно быть сладко душе, там пахнет газом, - возопил Козлов.
— Ага, - сказали ему. - Понятно. Уточните, где?
— Одну минутку, одну минутку. - Козлов принюхался. - А также запишите, что пахнет и здесь, в телефон
ной будке, на углу улиц Шеманского и Светлой.
— Ага, - ответили ему. - Понятно. А больше нигде не пахнет?
— Дома у меня пахнет, - забормотал Козлов и вдруг аж-таки и открыл: - Везде, везде пахнет! Весь мир пахнет газом! Газом!
— Вы ноль-три наберите, - участливо сказал голос. - Вам в больницу надо...
— Ну уж это я сам знаю, куда мне надо, а куда вам, - обиделся Козлов.
Около будки его дожидался давешний молодой человек.
— Опять обидели? - поинтересовался он.
— Да вот, понимаешь, я им говорю - газом пахнет, а они меня в шизарню...
— Ай-я-яй. Вот несчастье-то, - огорчился молодой человек.
— А ты сам-то кто таков будешь? – подозрительно глянул на него Козлов.
— Простой человек, люблю простые рассказы слушать, - сказал молодой человек и предложил: - А не
шагнуть ли нам в пивную, товарищ?
Ну и через час в пивной на улице Засухина, там, где за пластиковыми столами люди пьют, расплескивая, красный 'Рубин', огненную 'Стрелецкую' и обжигающий 'Тройной одеколон', там молодой человек и сказал Козлову:
— Вот я тебе и говорю, старик! Ничего мистического в твоем случае нет. Случай твой ничтожен, случай твой от мелкой жизни. Это - обычный случай обонятельной галлюцинации.
— Но почему ж именно газом-то мне дунуло вдруг? - возражал опохмелившийся Козлов.
— А обидели тебя, вот и дунуло, - сказал молодой человек.
— Но почему ж именно газом-то, газом?
— А вот это скверно, - строго сказал молодой человек.
И задумался. Козлов смотрел на него с надеждой, -г Скверно, что газом, - решил наконец молодой человек. - Это может вызвать у читателя ненужные обобщающие ассоциации. Хоть бы селедкой тебе дунуло, что ли? И то веселее.
- Конечно, веселее, - сказал Козлов.
'Товарищ Канашкин отсутствовал на службе. А к концу дня пришел и бросил портфельчик на мягкое сиденье своего канцелярского стула. Достал порядочную кипу деловых бумаг и стал их лихорадочно листать, прицокивая зубом.
- Рассказывай, Канашкин, - первым не выдержал Бумажкин, лихой служащий, игрок в баскетбол, знаток
шахматных дебютов и эндшпилей.
Канашкин поднял удивленные глаза.
— О чем?
— Где был, что видел, - хохотали служащие.
— И не спрашивайте даже, товарищи! Плохо, когда у тебя нет квартиры, но еще хуже, когда она у тебя есть.
Сделав такое странное заявление, Канашкин опять уткнулся в бумаги.
— Мне бы дожить до таких времен, когда бы и я смог вот так же легко... - уныло начал Змиенко, отец семейств.
— А кто тебе виноват? Не надо разводиться. Тогда и квартира будет.
— Тебя не спросил, - буркнул Змиенко, стоявший со своей новой семьей в очереди уже седьмой год.
Тут в разговор вступил сам Канашкин:
- Нет, вы можете себе представить? Я всегда платил за побелку тридцать рублей и за окраску двадцать. А сегодня жду их полдня. Приходят, естественно, пьяные и говорят: 'Пятьдесят за побелку, а за окраску еще пятьдесят!' Да слыхано ли это?! За такие деньги я и сам все сделаю. И покрашу, и побелю.
И снова в бумаги.
— Черт его знает, - сказал отец семейств. - Мы когда с Марьей жили, так нам тесть всегда помогал. Пришлет
рабочих, они и работают. А что он им платил - черт его знает.
— И потом, - вступил в разговор пожилой человек Сорокоумов. - Ты учти - тебе все придется самому доставать: красочку - раз, известочку - два, шпаклевочку - три. Так что подумай!
— Сам все сделаю, - ответствовал Канашкин, не поднимая головы.
И тут встала громадных размеров женщина Катерина Давыдовна Младенцева. Она подошла к столу Канашкина со своим стулом. Села напротив и сказала, глубоко дыша:
— Виктор Валентинович, ты посмотри на меня. Ты видишь, что правый глаз у меня красненький?
— Ну вижу, - невежливо признал Канашкин.
— Вот. - Женщина заговорила басом. - За тридцать два рубля он у меня красненький, мой правый глаз! Тоже
ко мне пришли, обмерили стены и говорят: 'Тридцать два рубля'. А я им: 'Идите вы к черту!' (Вроде тебя.) Я сама, говорю, сделаю (вроде тебя). Взяла краскопульт, налила туда, по инструкции, известки и чуть не лишилась правого глаза.
— Как так?! - ахнули служащие.
— А вот так. Брызнуло, и все тут. Помните, я бюллетенила, вы еще ко мне с яблоками приходили?
— Помним, - вспомнили служащие.
— Так что - думай, - сказала дама и, забрав стул, ушла от Канашкина.
— Руки все посотрешь! - кричали служащие.
— Да и вообще! - уговаривали они.
— А накладные-то расходы, накладные. Нет, ты подумай, - все кипятился Сорокоумов. - Тебе ж выпить захочется с устатку!..
На шумок заглянул и начальник, товарищ Пугель. Славен он был тем, что выкопал в городе четыре подвала. Он часто переезжал с места на место, меняясь и расширяясь. И везде копал подвалы. Он любил свои подвалы. На вечеринках он всегда рассказывал про свои подвалы и показывал трудовые мозоли,
