Я же хочу жить вне культуры.
7
Счастливый и озаренный автор вышеприведенных гениальных строк, несомненно, сотворил еще бы что-нибудь гениальное, он даже собирался это немедленно сделать, но тут, к сожалению, на специально приготовленный для этой цели новый и тоже белый лист бумаги упала чья-то серая черная тень.
- Ах же ты гад, ах ты змей, ах ты барбос ты противный, подколодная гадюка, сволочь и сукин же ты рас-
сын! - кричала женщина, которую ему и узнавать не надо было, потому что женщина являлась его законной супругой и явилась с побывки у мамы.
Жену он любил беззаветно и безумно, но с удовольствием отравил бы ее монохлорамином, если б ему когда-нибудь совесть позволила совершить убийство.
— Долго ли сие будет продолжаться! - вопила женщина. - Это стоит мне поехать на два дня к маме, так здесь с
ходу пьянка и бумажки. Отвечай, ты один спал?
— С ходу только прыгают в воду, - дерзко отвечал он с кровати, потому что опять уже находился на кровати и
смотрел в потолок, где вовсе нет ничего интересного и поучительного и увлекательного нет и быть не может.
— Я, я, я знаю, - на прежней ноте реактивно вела жена, разрывая в клочья, на мелкие клочья и Гоголя, и
купца, и зачеркнутое нехорошее и разрывала, и рвала, и прибирала, и пела, и убирала, и пол мыла, и суп варила, и в тарелки наливала, и мужа за стол сажала, и про житие и здравие мамы рассказала, и его опять ругала:
— Ты почему долго не открывал, негодяй?
— Ну извини, - сказал он.
— А я к маме уеду, - пообещала она.
— Да? Ну и хрен с тобой. Уезжай к свиньям.
— Вот я уеду к маме, ты дождешься, - заныла жена,
А мама у ней, надо сказать, замечательная старушка. Имеет свой дом, садик, козу. Пьет козье молоко и кушает ватрушки. Очень вкусные ватрушки и очень хорошая женщина, и, кстати, его, зятя своего, очень почему-то любит, несмотря на то, что он весьма часто хочет быть поэтом.
А спрашивается - почему бы ей его не любить? Что он, хуже других, что ли, - высокий, кудрявый, синеглазый.
Любитель книг Александра Дюма-
старшего борется с плакатом
Сообщаю, что все происходило в шашлычной, которую недавно построили на проспекте Мира. Эдакий стеклянный павильон. В городе К. за последнее время выстроено значительное число стеклянных павильонов. Там дают маленькие кусочки мяса на алюминиевых шампурах. А вино можно приносить с собой. Не нужно его только показывать.
...Один любитель книг Александра Дюма-старшего ранним утром брился у окошечка, которых у него в комнате было два. И комната была неплохая. Все было у любителя. Брился он, пел народную песню, кося глазом в зеркальце, и вдруг видит - по оконному стеклу ползут толстые веревки.
Но любитель был человек рассеянный, не от мира сего, почему и не придал значения ползущим предметам. Попил чайку с маслицем да и отправился на службу.
Служебный день его начался ничего, так себе: прослушан был анекдот о рельсах, заплачены профсоюзные взносы и решен с помощью арифмометра 'Феликс' и счетов костяных важный производственный вопрос.
А закончился и того лучше. После обеда к нему присунулся человек, похожий на египетскую мумию-труп. И попросил выйти в коридор. Там состоялась важная беседа.
— Я слышал, Александр-пэр вас интересует, товарищ?
Любитель заволновался и стал поправлять очки.
— Да, видите ли, я... это... Хобби...
- Понимаю, понимаю, - поняла мумия, одетая в зеленый плащ. - Понимаю и имею кое-чего вам предложить.
У любителя заплясали руки.
— Что же именно? - сказал он, сглотнув слюну.
— А? Что? Ну, ну! Догадайтесь! А! Ну!
— 'Наполеон Бонапарт, Или тридцать лет истории Франции'? - неуверенно сказал любитель.
— Тю-тю. Конечно, нет. Берите выше.
- Выше? Ну... Неужто ж водевиль 'Драма на охоте'?
Зеленый плащ закрыл глаза и презрительно сплюнул. А любитель стал сух.
— В таком случае прошу меня не беспокоить. Если вы предлагаете 'Трех мушкетеров', то проследуйте в букинистический магазин. Мушкетеры имеются у меня в одиннадцати изданиях. Вплоть до языка суахили.
— Можно подумать, что вы знаете суахили!
— Можно подумать - сказал любитель, гордо выпятив небольшую грудь. - Представьте себе, что сцена казни
миледи звучит на языке суахили гораздо живее, чем даже, например, на английском. Прощайте.
Но труп не стал прощаться. Он цапнул любителя за пиджак и сказал:
- Имею предложить 'Поваренную книгу' Дюма.
Любитель ослаб и вспотел.
— Врете, - прошептал он.
— Век свободы не видать! - поклялся пришелец. - Самая натуральная. По-французски ботаешь?
— Спрашиваете! Чтоб я да не знал родной язык Дюма. Только вы шутите, наверное? Где вы взяли 'Поваренную книгу'?
— Чтоб задавать такие вопросы, надо сначала иметь погоны, - нахально отвечал торговец. - Где взял, там и
взял. Давай пару!
— Какого еще такого 'пару'?
— Пару больших давай.
— Каких еще 'больших'?
— Тьфу, - рассвирепел офеня. - Две сотни.
— Новыми?
— Сверхновыми. Конечно же, новыми.
Тут любитель даже развеселился.
— А вы знаете сумму моего ежемесячного заработка?
— А мне на это плевать, - отвечал циник. - Вас тут не заставляют работать. Рабство отменено. С вашим знанием языков...
— Вы мое знание языков не трогайте, - обозлился любитель. - Оно никого не касается. Оно выработано мной
исключительно для чтения книг Александра Дюма-старшего. Две сотни - это безумие. И я их вам не дам. А вы - подлец.
