– Куда мне можно сесть?
– Да куда хочешь.
Зоя смахнула одежду с одного из кресел и уселась напротив на диван. Беспорядок здесь был живописный в прямом смысле слова: пахло красками и еще чем-то особенным, не совсем обычным, чем может пахнуть только в мастерской художника. Катя прекрасно знала этот запах. И это мешало ей изложить свою просьбу. Она уже понимала, что такое Зоя. Есть миры, где деньги значения не имеют, предлагать их бессмысленно. Эти миры создают люди особенные, которые словно уже побывали в будущем и понимают свое для него значение. Понимают, что должны пренебречь малым, то есть деньгами, ради большого. Ради будущего, составной частью которого является создаваемый ими сейчас собственный маленький мир. И как с ними быть, с этими пришельцами из будущего?
– Что же ты, Катя? – серьезно, без улыбки, спросила Зоя. – Говори, я слушаю.
– Мне нужна копия картины, – просто сказала та.
– Всего-то?
– Я думала, ты обидишься.
– Вот она, моя обида, – кивнула Зоя на свою последнюю картину. – Вся здесь. Уж так я обиделась, что три дня писала взахлеб. А он подумал, что... – она вдруг замолчала.
Картина, только что написанная Зоей, и в самом деле была прекрасна. В ней не ощущалось прежней легкости, зато было много чувства, экспрессии и даже отчаяния. Солнце пробивалось сквозь тучи, как бур через толщу угля, и от единственной яркой точки по всему холсту словно расходились трещины. Это уже было далеко от фотореализма.
– Несчастная любовь? – тихо спросила Катя.
– Я его ненавижу! Убить готова!
– Мерзавец, да?
– Прекрасный человек, – сопя, сказала Зоя. – Такой прекрасный, что хочется его убить, чтобы никому не достался.
– Это жестоко, – невольно улыбнулась Катя. – Прекрасное должно жить.
– Вам-то что. У вас, небось, нет таких проблем. Вы от несчастной любви не умираете. – Перешла на «вы» Зоя.
– Да и ты, как я вижу, живешь. И тебе это только на пользу. Ты сильно выросла за этот год, Зоя. И если хочешь знать, я тоже не замужем.
Это «тоже» вырвалось у нее непроизвольно. Она подумала, что Зоя обидится, но та словно не заметила. Или заметила, но в это время раздался телефонный звонок. Зоя нехотя взяла мобильный, но щеки ее тут же вспыхнули.
– Извини, – сказала художница и поспешно ушла на кухню.
Вернулась Зоя минут через пять и совсем в другом настроении.
– Богатым будет, – вздохнула она, и ее пальцы машинально погладили мобильный телефон.
– Это он, да?
– Он.
– Вот видишь: любит.
– Что вы в этом понимаете, – в Зоином голосе была горечь. – Вы – это вы все. Люди. Что ж, показывай, с чего я должна написать копию.
Чемодан остался в прихожей. Пока она ходила за ним, Зоя поставила чайник. Катя водрузила чемодан рядом с мольбертом, на котором стояла последняя Зоина картина, почти уже оконченная, и расстегнула молнию.
– Вот, смотри. – Она увидела, как чашка в Зоиной руке задрожала. – Что с тобой?
– Нет, ничего.
– Ах, да! Подпись. Да, это Васильев. Ты хочешь спросить, зачем мне копия?
– Нет, – тихо сказала Зоя.
– Я могу ответить.
– Не надо.
– Я понимаю, что деньги для тебя не главное, но... Я готова заплатить за копию пять тысяч долларов.
Зоя молчала.
– У меня к тебе только одна просьба. Никто не должен о ней знать. Ни одному человеку не надо говорить, что ты видела эту картину. Зоя, тебе нехорошо? Я готова прямо сейчас отдать деньги.
– Вы ненормальные, – вырвалось у Зои.
– Кто мы?
– Откуда она у вас? – Зоя кивнула на картину.
– Я не могу тебе ответить на этот вопрос. И мы договорились на «ты».
– Извини, растерялась. Откуда у тебя картина?
– Мне принес ее один человек. – Это была почти правда. – Попросил продать. Я решила на ней заработать. Ведь я же помогала, когда тебе было трудно. Извини, что напоминаю.
Там, в будущем, люди были гораздо лучше. По крайней мере, порядочнее, потому что Зоя залилась краской. Галеристка Екатерина Семенова знала, как разговаривать с пришельцами из будущего, чтобы добиться от них желаемого результата. Она их немало повидала, правда не все были такие талантливые, как Зоя, но уж точно со странностями.
– Вы правда считаете, что это хорошо? – опять переходя на «вы», кивнула Зоя на картину в чемодане. Катя пока не решалась ее достать.
– Да это же Васильев! Его еще при жизни признали гениальным! Кстати, твою новую картину я тоже хочу забрать. Я вывешу ее у себя в галерее. Думаю, на нее найдется покупатель.
– Подсластить пилюлю хотите, – усмехнулась Зоя.
– Я говорю правду. У тебя большое будущее. И мы договорились на «ты».
– Я же несовременная. Ты сама говорила. – Зоя сделала ударение на «ты». – То, что я делаю, не модно и потому никому не интересно.
– Ты меняешься. Эта картина – лучшее из всего, что ты написала. У тебя появляется свой стиль.
– Врете вы все.
– Я всегда была с тобой честна. Никогда не говорила, что ты пользуешься у моих клиентов бешеным спросом. Поддерживала тебя деньгами. Если не хочешь, можешь не соглашаться. Попробую выкрутиться без тебя.
– Что, какие-то проблемы? – вырвалось у Зои. – На платье от Армани не хватает?
Катя села. Собралась с мыслями и после долгой паузы сказала:
– Давай поговорим откровенно. Я догадываюсь, за кого ты меня принимаешь. Ольга Афанасьевна наверняка рассказывала тебе и про мою галерею, и про мою машину. Про наряды. Шикарно, мол, живет Катерина Алексеевна. Ты думаешь: с жиру дамочка бесится. Я не буду тебя убеждать в том, что и моя жизнь не сахар. Да, у меня все есть. Я счастлива. Красива, успешна, богата. Но у тебя-то все равно больше, и ты это понимаешь. Я же вижу по твоему лицу, что ты мне не завидуешь. Тут что-то другое. Скажешь правду?
– Нет. У тебя свои секреты, у меня свои.
– Так что ты ответишь на мое предложение?
– Хорошо, я напишу копию, – кивнула Зоя. – Деньги не обязательно сразу.
– Мне так проще. – Катя встала и застегнула чемодан. – Оставляю. А вот и деньги, – она полезла в сумочку и вытащила оттуда заранее приготовленную пачку зеленых купюр разного достоинства. Поскольку Зоя не выразила никакого желания подойти и взять деньги, Семенова положила пачку в кресло, на котором только что сидела. – Когда ты сможешь закончить работу?
– Мне нужно три дня.
– Так мало?! Зоя, я хочу, чтобы это была хорошая копия, понимаешь?
– Будет, – нахмурилась Зоя. – Уж мне можете поверить. Приходите через три дня.
– Я оставлю тебе подлинник, чтобы ты могла спокойно работать.
Зоя вдруг занервничала.
