Шарафудин выскользнул за дверь и минуту спустя ввел в думную камору квадратного человечка в черном плаще.
Келли!
Алхимик поставил на скамью сундучок, сдернул берет и склонился перед князем.
– Ну, будет пол-то подметать! – прикрикнул на него Шуйский. – Что алебардщики? Сделал, как обещал?
Барон приложил руки к груди:
– Сделал, твоя светлость. В полночь стражников обносят горячим ромом, чтоб не засыпали. Я изготовил сонное зелье и передал господину Бона. Он уже влил смесь в чашу. Напоит солдат, да и сам выпьет – чтобы потом отвести от себя подозрение.
Какой гад этот доктор! Предал Марину, а она ему так верила! Ведь знает, что бояре, убив царя, и царицу не пощадят.
С алебардщиками прояснилось. Не изменили царю боевые соратники, продался один только подлый Бона.
– Сонное зелье? – покривился Шарафудин. – Не лучше было их насмерть отравить?
– Чтобы остальные две роты начали мстить за своих товарищей? – пожал плечами барон. – И встали на сторону поляков? Я думаю, так быстро с шляхтой вы не справитесь. Запрутся по дворам, будут отстреливаться. Могут и день продержаться, и два.
– Значит, вся стража сомлеет? Это точно? – спросил боярин.
– Кроме кальвинистов – тем вера запрещает пить вино. Но их в карауле всего 14 человек, я проверил. Ваших же, насколько я знаю, во много раз больше. С царскими телохранителями вы справитесь быстро. Как видишь, князь, я выполнил свою часть сделки. Теперь ты выполни свою. Прежде всего покажи мне книгу, о которой ты говорил.
Василий Иванович с кряхтением встал, прошел в дальний угол, под божницу, что-то там не то нажал, не то покрутил, и под иконами в стене открылась ниша.
– Ух ты! – шепнула Соломка. – А я и не знала, что у него тут схрон.
Пошарив, князь вынул из тайника какой-то предмет – и Ластик чуть не вскрикнул.
В руках у Шуйского был унибук! Тот самый, что якобы покоился на дне Бела-озера!
– Это и есть фолиант, о котором говорила твоя милость?
Англичанин с любопытством взял книгу, открыл.
– Интересно, очень интересно… Некоторые из рисунков мне понятны, другие нет… И буквы – вроде бы знакомы, а прочесть не могу…
– Ты страницу дерни, – посоветовал князь. – Посильней. Вишь, не рвется. А теперь свечкой пожги. Небось, не загорится.
Келли рассмотрел бумагу на свет, пощупал и даже лизнул корешок.
– Я обязательно изучу эту удивительную книгу. Но помни, князь, что главное – алмаз, который мальчишка носит на шее. Я объяснял тебе.
– Получишь, получишь свое Яблоко. – Шуйский потрепал алхимика по плечу. – Мне Философов Камень самому понадобится – когда стану царем и великим князем.
Потрясенная Соломка громко ахнула. Зажала себе рот, да поздно – те внизу услышали.
Шарафудин схватился за змеиную рукоятку кинжала, завертелся во все стороны. Англичанин прижал к груди книгу. Один Василий Иванович не растерялся.
– Это там! – показал он на отдушку (а померещилось, что прямо на Ластика). – Ондрейка, в сени беги, оттуда в чулан! Перехвати лазутчика!
Соломка и Ластик кубарем скатились по узкой лестнице.
Проскочив кладовку и чулан, князь-ангел вылетел в коридор – и прямо в руки шустрому Ондрейке.
– А! – вскрикнул Ластик, чтобы Соломка не вылезала, спряталась.
– Ты? – удивился Ондрейка и опустил уже занесенный было кинжал.-Аи да встреча, князюшка!
Схватил Ластика за ворот, бегом проволок через одну комнату, через другую, распахнул дверь и швырнул свою добычу на пол, под ноги Василию Ивановичу.
– Гляди, боярин, какой у нас гость! Шуйский в первый момент так опешил, что даже попятился.
– К-князь? – пролепетал он, бледнея. – Ты почему…? Ты как сюда…?
Трусить и блеять Ластику сейчас было нельзя. Спасти царева брата сейчас могло только нахальство.
– Еще спрашиваешь? Забыл, кто я? – Ластик вскочил, топнул ногой. – Ангел всюду проникает! Нам, небесным созданиям, всё ведомо!
Василий Иванович замигал. Может, и удалось бы заморочить ему голову, если б не вмешался англичанин.
– Не слушай его, князь. Никакой он не ангел. Просто хитрый мальчишка, весь напичканный тайнами. Это чудесно, что он сам сюда явился. Гляди, и Камень при нем! Благодарю тебя, о Му-рифрай!
Шуйский прошипел:
– В
– Стыдно, Василий Иванович. Государь тебя помиловал, приблизил, тысяцким на своей свадьбе сделал, а ты… Что народ про тебя скажет?
– Нынешние побоятся рты открыть. Виселиц вдоль улиц понаставлю – живо поумолкнут. А которые после народятся, будут моих летописцев читать. – Шуйский тряхнул кулаком. – Не токмо изничтожу вора- самозванца, а еще и память сотру – и о нем, и о тебе, чертенке. Затеи ваши
– Забери у него Камень, боярин! – каркнул алхимик.
Шуйский схватил алмаз в горсть, сорвал с цепочки и сунул англичанину.
– На, добывай мне золото!
Ластик стоял ни жив, ни мертв. Неужели всему конец?
Барон же алчно рассматривал Райское Яблоко, гладил его своими толстыми пальцами, даже поцеловал.
– Не позволит ли твоя светлость приступить к великому действу прямо сейчас? Я прихватил всё необходимое с собой – знал, что во дворец более не вернусь.
Он кивнул на сундучок, стоявший на скамье.
– Позволяю. Оставайся тут. И ты, Ондрейка, тож. Лжедмитрия резать и без тебя охотников хватает. Пригляди за колдуном, чтоб не сбежал или в мышь не превратился.
– Он – мышкой, а я – кошкой, – улыбнулся Шарафудин.
– Зачем мне убегать? – Доктор возбужденно потирал руки. – Незачем мне убегать. Я теперь самый счастливый человек на свете. У меня есть всё, о чем я мечтал. Еще бы только чугунную сковороду да жаровню. Приготовления займут час, много два, а там можно приступать к Трансмутации. Как раз и ты в Кремле управишься, вернешься – а у меня уже готов Магистериум.
– Ежели пожелает Господь, – перекрестился боярин на божницу, зияющую разверстым тайником.
– Этого-то как? Придушить али шею свернуть? – спросил Ондрейка, мягко беря Ластика за плечи.
Келли покачал головой:
– Пока не нужно. Меня очень интересует его книга. Он должен помочь мне в ней разобраться. Ты ведь больше не будешь упрямиться, как раньше, мой маленький принц? – насмешливо посмотрел он на Ластика. – А заупрямишься, мы найдем средства развязать тебе язык.
– Уж это беспременно, – промурлыкал Ондрейка и впился острыми ногтями пленнику в шею.
Ластик взвизгнул.
– Будет пустое болтать! – строго сказал Шуйский. – Скоро в Кремль идти. Отведешь мальчишку, поставишь стражу и сюда возвращайся – Кельина блюсти.
