исчезал. Но однажды Алина его таки подловила. Больше тянуть было нельзя. Она хотела объяснений.
Рано утром Михаил Одинцов сидел за столом и торопливо пил кофе. С минуту Алина стояла в дверях, наблюдая, как муж жует, спеша поскорее покончить с завтраком и сбежать из дома.
— Спешишь? — спросила, наконец, она. Муж вздрогнул и втянул голову в плечи.
Все-таки он ее еще боялся.
— Я говорю: ты спешишь? — Алина медленно подошла к столу. — Работы много?
— Да, знаешь.
— До полуночи засиживаешься? И телефон отключаешь? Миша, кого ты обманываешь?
— Я уже и сам понял: нам надо поговорить.
— Хорошая фраза для начала диалога. Твоя секретарша смотрит глупые сериалы и пересказывает тебе их содержание? Ты что, тоже к ним пристрастился?
— От умных женщин устаешь гораздо больше, чем от глупых сериалов.
Он вытер губы салфеткой и решительно отставил в сторону пустую чашку.
— Быть может, еще кофе? — заботливо спросила Алина.
— Я… Ну, хорошо.
— И я, пожалуй, выпью. Хотя и не привыкла так рано вставать и завтракать в восемь утра.
Алина сделала обоим кофе. Муж молчал.
— Ну? — спросила она, присаживаясь напротив.
— Алина, нам надо расстаться, — сказал муж, словно нырнул в ледяной омут.
В его глазах она увидела страх и невинно спросила:
— А что такое?
— Видишь ли, я полюбил другую женщину.
— Полюби-ил… Замечательно!
— Это не повод для шуток.
— Хорошо, поговорим серьезно. Другая женщина — это твоя секретарша?
— Допустим.
— Миша, ты глуп. Что может дать тебе эта девочка? Ты — взрослый, умный мужчина. У вас разные интересы.
— Она любит меня, — затравленно сказал Одинцов.
— Да перестань! Ей нужны только твои деньги.
— А тебе?! — воскликнул Михаил. — Хочешь сказать, что ты меня любила, когда выходила замуж? Да я давно тебя понял. Ты никого не способна любить.
— Посмотри на себя, — спокойно сказала она.
— Да я словно и не жил до сих пор!
— Это называется кризис среднего возраста.
— Не подводи подо все свою философскую базу! Свою отвратительную психологию!
— До сих пор тебе это нравилось, — усмехнулась Алина.
— До сих пор я не знал, что такое любовь. А теперь я хочу жить, как всякий нормальный человек. С нормальной женщиной.
— А во мне что ненормального?
— Будто ты этого не знаешь? Да ты не женщина!
— Я не понимаю.
— Хватит лгать! Ты делала анализы. Это ты не можешь иметь детей, а не я.
— Откуда ты…
— Да! Знаю!
— Значит, ты за мной следишь? Шаришь в моем столе? В моих бумагах? Ты или твои люди?
— Будто ты этого не делаешь!
Алина слегка растерялась. Значит, он их раздобыл — результаты анализов. Быть может, нанятые им детективы обращались к ее врачу.
— Ну, хорошо, — устало сказала Алина. — У тебя интрижка на стороне. С кем не бывает. Но почему нам непременно надо развестись?
— Да потому… Потому что моя любимая женщина беременна! — с гордостью произнес Одинцов.
— А ты уверен, что от тебя?
Алине показалось, что муж ее сейчас ударит, его лицо исказилось. Она невольно отпрянула, а потом сказала:
— Тогда почему ты все еще сюда приезжаешь? В мой дом?
— Ничего твоего здесь нет, — отрезал Одинцов. — Это мой дом.
— Быть может, поднимем документы?
— Надо будет, и поднимем.
— Ого! Я. вижу, что твоя пассия взялась за дело всерьез!
— Ей-то как раз ничего не надо.
— Я тоже так действовала. Говорила, что мне ничего не надо.
— Ага! Значит, ты признаешься?! Что никогда меня не любила?!
— Это больше, чем любовь, — медленно сказала она. — Доверие и взаимопонимание. А ты, извини меня, дорогой, просто дурак.
— Пусть я и дурак, — сказал Одинцов, поднимаясь из-за стола, — но я уже принял решение. Давай разойдемся по-хорошему.
— Идет, — улыбаясь, ответила Алина. — Как только ты найдешь время, мы во всем разберемся. Кому, что и сколько причитается.
— Значит, ты согласна на развод? — радостно спросил Михаил.
— А есть смысл препятствовать? Чтобы ты понял, как я к тебе отношусь, я пойду тебе навстречу. Сделаю все так, как ты скажешь.
— Я всегда знал, что ты — умница! — с чувством сказал Одинцов.
— Так может, еще передумаешь? Останешься с умной женщиной, которая тебя понимает и знает, что тебе надо?
Михаил нахмурился:
— Знаешь, нет. Это серьезнее, чем ты думаешь. И мне надо заняться своим завещанием, раз все меняется. И в самом деле, пора разобраться с делами. — Муж поднялся и на прощание сказал: — Я приду поздно. Не провожай меня.
Провожать? Как только он ушел, Алина без сил опустилась на диван в гостиной. Ну вот и все. Мир рушится. Отдать его какой-то девчонке? Делить с ней дом, фирму, деньги? Она вспомнила ее округлые коленки, огромные голубые глаза, золотые локоны до плеч и подумала: ну, нет. Не выйдет, милочка! Алина Одинцова на беговой дорожке давно уже на голову выше всех. А что будет с твоими локонами и наивными голубыми глазами, всем известно. Это мы уже проходили.
Как раз накануне, прислушиваясь к шагам мужа в коридоре, она читала Агату Кристи. И теперь Алина вспомнила содержание одного романа. Надо сделать так, чтобы мужа считали сумасшедшим и чтобы его самоубийство ни у кого не вызвало сомнений. Особенно у его родных и «невесты», которые, вне всякого сомнения, будут претендовать на наследство. Надо поспешить. В квартире отца достаточный запас атропина. Ей хватит. Если понемногу добавлять лекарство, содержащее ядовитый сок белладонны, в пищу, через какое-то время Михаил Одинцов будет страдать галлюцинациями. А через месяц в его сумасшествии ни у кого не останется сомнений. Она привезет сюда его мать и сестру и покажет больного. А потом…
Что ж, выбора он ей не оставил. Чтобы план осуществился, надо прикинуться бедной овечкой. Войти с ним в контакт, усыпить бдительность. Она будет улыбаться, говорить, что на все согласна. Лишь бы он по- прежнему завтракал и ужинал дома. А потом…
ПЯТЫЙ ЧАС В ПРОБКЕ
Они молчали. Машина медленно двигалась вперед. Машинально Греков глянул на часы: пятый час, как они в этой проклятой пробке.
Нервы на пределе.
— Тебе это ничего не напоминает? — повторил вопрос Петров.
