Делались попытки изменить вид города с воздуха. Камуфлировались здания, строились ложные сооружения.
Ко Второму дому Наркомата обороны, месту своей работы, Илья Григорьевич подъехал в обеденное время, но обеденного перерыва теперь не существовало. Старинова и Колесникова немедленно принял начальник Управления военно-инженерной подготовки М. А. Нагорный. Вместе с ним сразу же направились к генералу И. П. Галицкому. С недавнего времени он исполнял обязанности начальника ГВИУ и в первые дни войны делал все возможное для налаживания инженерного обеспечения боевых действий Красной Армии.
Столицу уже затемняли. Кое-где в витринах магазинов появились «Окна ТАСС». Люди толпились перед ними, но шуток не слышалось.
Информационная сводка за 23-е число сообщала, что вражеское вторжение отбивается с большими потерями для противника. Советские войска уничтожили 300 танков, захватили свыше 5000 пленных. Однако Брест и Ломжа были оставлены.
Управление фактически превращалось в штаб инженерных войск Красной Армии. Необходимо было формировать новые части, организовать курсы для подготовки специалистов по минно-взрывным заграждениям, маневрировать имевшимися в распоряжении силами и средствами.
Положение на фронтах все ухудшалось. Враг захватывал все новые города, важные узлы путей сообщения и связи. Мобилизационные планы на значительной территории Советского Союза были нарушены.
Утром 26 июня Старинова вызвал полковник Нагорный и неожиданно объявил:
— Собирайтесь, Илья Григорьевич, в новую командировку. Нарком обороны приказал немедленно помочь войскам в устройстве заграждений. Создаются нештатные оперативно-инженерные группы. Вы назначаетесь начальником такой группы на Западном фронте. Заместителем предлагаем полковника Овчинникова. Согласны?
— Конечно. Что выделят в наше распоряжение?
— Четырех специалистов-подрывников из командного состава, три саперных батальона, шесть тысяч противотанковых мин, двадцать пять тонн взрывчатых веществ.
— Двадцать пять тонн? Простите, но такого количества взрывчатки не хватит и на день работы!
— Потом дошлем еще. Да и минировать теперь придется не по тем нормам, какие применялись на учениях.
Нагорному, как видно, и самому было неловко говорить это. Он тут же выругался, помянул недобрым словом И. А. Петрова, ведавшего заказами на мины и созданием запасов взрывчатых веществ.
На исходе того же дня, 26 июня, генерал Галицкий повел командиров и инженеров, выделенных в оперативные группы, на прием к народному комиссару обороны С. К. Тимошенко.
Маршала Тимошенко Старинов видел не раз. Встречал его на Карельском перешейке, а также на учениях — самоуверенного, громогласного. Теперь его как будто подменили. Он выглядел очень усталым. Голос словно надломился. Доклад генерала Галицкого выслушал неестественно спокойно. Лишь в тот миг, когда Иван Павлович, побледнев, назвал мизерную цифру имеющихся в наличии противотанковых мин, глаза маршала сверкнули по-прежнему грозно.
Пожалуй, только одну фразу маршал произнес с присущим ему напором:
— Не ждите указаний сверху, проявляйте инициативу! Таким образом, были получены широкие полномочия по разрушению объектов перед наступающим противником. Странным показалось, что, напутствуя, нарком ни разу не упомянул о Сталине.
После визита к Тимошенко Старинов побывал в Генеральном штабе у генерал-лейтенанта Г. К. Маландина. Он казался куда деятельнее наркома обороны, сдержанно сказав, что обстановка сложилась трудная.
Тут же Старинову выдали мандат за подписью наркома обороны. Предъявителю такого мандата разрешалось минировать и разрушать мосты, дороги, устраивать различные заграждения.
Из тех людей, что неслись на зеленых «пикапах» инженерно-оперативной группы в сторону фронта, Старинов давно и хорошо знал только троих — старого минера полковника М. С. Овчинникова, майора А. Т. Ковалева и лейтенанта Г. В. Семенихина.
За приданные группе батальоны приходилось тревожиться. Они не были кадровыми и совсем почти не располагали инженерным имуществом.
Перед Вязьмой на обочине дороги стояла автоколонна. В ней было не менее полусотни машин. Все — порожняк. На шоссе, подняв руку, голосовал высокий старший лейтенант. Как выяснилось, это был начальник колонны.
— Я следую с машинами в Белосток, в свою часть, — волнуясь, объяснил юн. — Но вы слышите, что там впереди?
Впереди грохотали бомбы.
— Неужели у немецких бомбардировщиков такой радиус действия, что они из Польши долетают до Вязьмы? — недоумевал старший лейтенант.
У немецких бомбардировщиков радиус действия был, конечно, не столь большим. Видимо, они летали уже не из Польши.
Но всего этого Старинов не стал растолковывать старшему лейтенанту. Ему трудно было отвести взгляд от пятидесяти порожних машин. В Вязьме на них можно нагрузить дополнительно около семидесяти тонн взрывчатки.
— Почему вас отправили порожняком? — спросил старшего лейтенанта Старинов. — Придется на ходу исправлять ошибку. Вот мои документы. Пойдете под погрузку.
Старший лейтенант взглянул на мандат, подписанный наркомом обороны, и взял под козырек.
В шестидесяти километрах к западу от Вязьмы, на минской автостраде был мост через Днепр. Отправив вперед машины с саперами и взрывчаткой, Старинов с полковником Овчинниковым решили осмотреть его. Если наступление немцев будет продолжаться, мост надо было заблаговременно подготовить к разрушению.
Они предъявили начальнику охраны свои мандаты и объяснили свои намерения.
— Так, так… — промолвил начальник охраны, окидывая их быстрым взглядом и опять опуская глаза на документы. — Ко взрыву… Так, так…
114
И неожиданно громко закричал:
— Караул! В ружье!
Два полковника и глазом не успели моргнуть, как их обезоружили, схватили за руки.
— Товарищи, что вы делаете? Разве не видите наших документов?
— Видали? — обращаясь к подчиненным, сказал начальник охраны. — Видали, как грубо немец работает? На пушку берет, гад! Ишь, подпись-то намалевали — нарком обороны! Даже страх берет!
Старинов с Овчинниковым оторопело переглянулись. А ведь начальник охраны был прав. Охрана мостов была передана в ведение наркома внутренних дел. Отправляя их, в Москве слишком спешили.
Начальник райотдела НКВД встретил задержанных, не скрывая торжества. Он уже получил сведения о двух полковниках, занимающихся осмотром дорожных сооружений, и вот — наконец-то! — диверсанты в его руках.
Нелепое дорожное происшествие грозило обернуться весьма неприятными последствиями. Илья Григорьевич понимал это и от объяснений перешел к требованиям.
Решительный и жесткий тон, путевой лист водителя, а также подпись наркома обороны на мандатах сделали свое дело. Начальник райотдела заколебался. Он надумал все-таки связаться с областным управлением.
Прошел час.
Дверь в каморку открыл сам начальник райотдела. Растерянно улыбаясь, он разводил руками, жестами приглашал выходить. Давешние конвоиры смущенно топтались возле двери.
Начальник райотдела обрел наконец дар речи:
— Товарищи, извините. Досадное недоразумение. Надеюсь, вы не в обиде.
