– Вас подвезти?
– Нет, нет. До моего дома двести метров. Я еще в магазин забегу.
– Ну как хотите.
Они распрощались. Лидия Ивановна пошла в магазин, а он сел в машину и поехал на улицу Безбожную, искать дом номер семь.
...Лидия Ивановна не обманула: за забором, едва он подошел, раздался злобный собачий лай. Воображение мигом нарисовало оскаленную морду, с клыков капает слюна. Штраф, который заплатил Федор Кукин, его, похоже, не остановил. И собаку он не усыпил. Или это была другая собака? За годы работы в розыске Андрей Котяев давно уже научился не верить на слово. Никому. Наврут с три короба, оболгут человека, причем такого, который выше всех этих сплетен и даже не пытается их опровергать. А на поверку оказывается, от себя беду отводили. Кто беззащитный, тот и крайний. Вдруг и этот Кукин – душа-человек? А все ему просто завидуют. Журналисту же нужен скандал, желтая пресса тем и живет. «Меня покусала собака олигарха!» Пойдет на ура. Особенно если добавить какую-нибудь пакость, типа «с которой он спит!» Олигарх, то есть. Из ревности, мол, покусала. Раскупят вмиг!
Он долго звонил, потом долго ждал. А когда калитка наконец приоткрылась, увидел мужчину среднего роста, загорелого, с яркими голубыми глазами. Возраст определить не смог, как ни старался. Подтянут, моложав, да еще загар. Это все равно, что мореный дуб покрыть позолотой, цена его, и без того немалая, от этого только увеличится, а о возрасте никто и не задумается. На поводке мужчина держал огромного дога.
– Вам чего? – нелюбезно спросили его.
– Вы хозяин?
– Он самый.
– Федор Кукин?
– Ну допустим, – насторожился мужчина.
– Могу я с вами поговорить?
– Смотря о чем.
– О вашей дочери. Я из милиции. – Он полез в карман, дог зарычал и рванул поводок.
Он невольно попятился. Рука так и осталась в кармане.
– Повестку, – спокойно сказал Кукин, придержав дога, и сам протянул руку.
– Что?
– Повестку давай. Я распишусь. А там уж мое дело, приходить или нет.
– Я хотел просто поговорить.
– Вон там лавочка. Видишь? – Кукин ткнул пальцем в сторону покосившегося бревенчатого дома. К штакетнику притулилась грубо сработанная деревянная скамейка. – Для того и стоит. Для бездельников. Таких, как ты. А я человек занятой. Неси повестку. Законы я знаю.
Перед ним попытались захлопнуть калитку. Он попытался этому помешать, но тут Кукин чуть ослабил поводок, и дог, почувствовал это, рванулся, клацнув зубами. Едва успел отпрыгнуть и уже сам поспешно захлопнул калитку. Невольно усмехнулся. Да уж! Душа-человек! Никакого откровенного разговора не получится. Есть вариант, когда родители не прочь пожаловаться на неблагодарных детей, но это не Федор Кукин. Либо он все еще безумно любит дочь, а за ней числятся какие-то грехи, либо грехи есть за ним.
Кукин убил из-за Алины семнадцатилетнего парня. «Всякий, кто хоть пальцем...» Есть повод задуматься.
Он глянул на глухой забор, за которым захлебывался лаем дог, покачал головой и побрел к деревянной скамейке. Там сидела женщина в накинутой на плечи шали и лузгала семечки. Едва он подошел, спросила:
– Что, не впустил? Чертов буржуй! А ты покупаешь али продаешь?
– Чего?
– Вот я и спрашиваю: чего? Ежели тебе молочка, ты к ним не ходи, они корову не держат. Хотя, Валька, она деловая. Деньги лопатой гребут! – с завистью сказала женщина. – Глянь, какие хоромы отгрохали!
– Ну, так дочка богатая! – он присел рядом.
– Не... С дочкой Валька не ладит. Она здесь и не бывает. Сынок ее, тот наезжает.
– Чей сын? – он невольно вздрогнул, подумав об Алине.
– Как чей? Валентины!
– А-а-а... А у нее есть сын?
– Как не быть? Муж был, значит, и дите есть.
– Сколько ему?
– Да годков тридцать будет.
– Ничего себе, дите!
– Дите и есть. На мопеде гоняет. Жаловаться только некому! Разве что участковому! Так тот – взяточник! С Федькой чуть не в обнимку ходит! Платят они ему, видать, буржуи чертовы! А от этого мопеда прямо спасу нет! Как зачнет трещать! Тра-та-та-та-та! А то: дрын-дрын-дрын! Ладно бы днем, а ночью? Хочешь, не хочешь – проснешься! Сколько раз ей говорили! Вальке!
– А ему?
– Поди догони сначала! Очки нацепит, шлем на голову напялит, и только его и видали! А то девку сзади посадит голозадую.
– Голозадую?
– А ты видал, каки они нынче штаны носят? Стыдобища! – женщина сплюнула шелуху.
– Выходит, нет у них молока, – задумчиво сказал он.
– У меня есть. Идем.
Она поднялась со скамейки. Он уже понял: покажи удостоверение, и начнется! Заставят разбираться с «голозадыми». Пришлось идти вслед за хозяйкой в дом. Оставив его в сенях, она минут через пять вынесла трехлитровую банку молока, ухнула ее на стол, сказав при этом:
– Утрешнее.
Пришлось заплатить.
– А сметанки не надо? Может, творожку?
– Нет, спасибо.
– А кто тебя к буржуям-то надоумил пойти?
– Сказали: улица Безбожная. Увидел богатый дом и подумал...
– Ну да! Там денежки не те! Не трудовые! Ворованные!
– Почему ворованные?
– Ну как же! Дочка богатая! А как ей богатство-то досталось?
– От мужа. Говорят, – поспешно добавил он.
– А муж кто? Олигарх! Значит, наворовал!
– Вы же сказали, что Алина здесь не бывает.
– А деньги откуда? Федор сам ездит.
– Отец ездит к ней?
– А откудова деньги? Ишь! Заперлись! К людям не выходят, нет! Как же! Мы им разве компания! Даром что сидел! – прошипела женщина.
– Я вижу, Кукиных здесь не любят.
– А ты будь к народу проще. Выйди, посиди, поговори. Как люди делают. Небось, не съедим. Ты это... Еще приезжай. За молоком. Постоянным клиентам скидка.
– Я учту, – он невольно улыбнулся.
Банку с молоком поставил в салон машины. Покосился на дом Кукиных: и в самом деле, хоромы! Самый видный дом на улице Безбожной! Значит, Федор ездит к дочери сам. Есть еще его жена, Валентина, которая с ней не ладит. Есть сын Валентины, оболтус на мопеде. Поверить на слово? А вдруг это от зависти?
И тут он вздрогнул. Словно в ответ на его мысли, раздалась пулеметная очередь: мотор, работая на полных оборотах, в упор расстреливал тишину на зеленой улице. Насмерть перепуганная Безбожная всеми своими домами невольно прижалась к земле. К дому Кукиных лихо подкатил парень на мотоцикле. Нет, это был не мопед. Стоимость аппарата по прикидкам Андрея Котяева была не меньше, чем иномарки бизнес-
