– Тогда я сделаю коктейль: «мартини», сок и лед. Устраивает?
– Может, сначала все-таки поговорим? Что там со звонком Серебрякова? Ты, часом, не выдумала?
– После того как мы выпьем, я все тебе расскажу, – пообещала девушка.
– А может, у тебя там снотворное? – сказал он, с опаской посмотрев на бокал, который протягивала ему Лана.
В фильмах про сыщиков-лохов так и бывает. Это похищение. Его усыпят и вывезут куда-нибудь. С целью шантажа. Зачем? Припасы у мамы вымогать? Он нерешительно смотрел на коктейль.
– Ну давай поменяемся! Или, хочешь, я из него отопью?
Она сделала глоток. На бокале остался след алой помады. Леонидов почувствовал, что попал в глупейшую ситуацию. Сбежать, что ли? Смешно! Сам этого добивался.
Они выпили. Леонидов принялся за бутерброд. Лана смотрела на него, не мигая. Потом с придыханием спросила:
– А ты стрелять хорошо умеешь?
– Еще как! С пятидесяти метров – наповал. Бах-бах, и все! Конец.
– Смеешься. Пятьдесят метров – это много. Я не такая дура. Серебряков водил меня в тир.
– Что, все бизнесмены водят своих девушек в тир?
– У них много странностей.
– У девушек?
– У бизнесменов.
– Нора тоже умеет стрелять? И вообще… Ты не хочешь мне ничего рассказать?
– Хочу, только давай еще выпьем?
После второго коктейля он подобрел. И даже пожалел бедную девушку:
– Я тебе помогу. Ты мне все расскажи, а я тебе помогу.
– Ладно, только пойдем в комнату. Из окна дует, и вообще…
Что вообще, Леонидов так и не понял, но в единственной комнате увидел разобранную постель. Понятно, почему стол был накрыт на кухне. У нее все продумано.
– Лана, я взяток не беру, тем более натурой, – попробовал отбиться он.
– Леша, почему ты так плохо обо мне думаешь?
– Потому что я выслушал столько историй от таких, как ты… Столько…
– Думаешь, я родилась такой дрянью?
– …И все они похожи до тошноты.
– Да откуда ты знаешь?
Она потянулась к выключателю бра, свет в комнате погас. Окна действительно были зашторены. Лана приблизилась, и ситуация вышла из-под контроля. «В конце концов, это следственный эксперимент, – подумал Леонидов уже в постели. – Я должен изучить привычки потерпевшего». Еще он подумал, что после этого могут отстранить от дела, если Лана накатает жалобу. И что это может быть провокация. Следующей была мысль о Джеймсе Бонде. На днях по телевизору шел фильм о нем. Почему ему можно? И со службы не выгоняют. Наоборот, поощряют. Ведь если женщина сама… Потом он перестал о чем-либо думать.
Следственный эксперимент удался. Он понял, почему Серебряков посещал Лану. Та свое дело знала. Если Ирина Сергеевна отказывала мужу в интимной близости, здесь он все получал сполна. Убедившись в том, что мужчина остался доволен, Лана сладко потянулась, потом попросила:
– Подай мне сигареты. И пепельницу. Кстати, почему ты не куришь?
– Потому что не пью.
Поставив пепельницу на кровать, Леонидов отбыл в ванную. В общем-то все не так плохо. Случалось это с ним раньше? Случалось! Знакомиться с девушками, кроме как на работе, негде. Так было с Лялей. Ляля! Опять он ей не позвонил. А может, уже и не надо?
Вернувшись из ванной, Леонидов присел на кровать и вспомнил о том, что было этой ночью. Какая она была независимая и неприступная. Что случилось?
– Ну как? – спросила Лана. – Понравилось?
– Ничего.
– И это все?
– Ты хочешь бурных восторгов?
– Я хочу выпить.
– Сейчас принесу.
Он сходил на кухню и принес бутылку «мартини», и два бокала.
– Почему ты не куришь? – снова спросила Лана.
– Курил. Потом бросил. Может, скоро опять закурю. Если буду попадать в такие ситуации и нервничать.
– А ты нервничаешь? Я не заметила.
– Я же понимаю, что все это неспроста, – сказал он, отпив из бокала. Лана выпила залпом и сказала:
– Еще!
– Давай колись, зачем весь этот цирк со звонком Серебрякова? – спросил Леонидов, вновь наполняя ее бокал.
– Просто так.
– А если бы я не клюнул?
– Ты же клюнул.
– Ну, Лана, говори. А то я заподозрю тебя в причастности к убийству.
– Испугал! Я не такая дура. Могу телегу накатать. О твоем моральном разложении.
– Так я и знал!
– Ладно, не паникуй. Я не совсем тебя обманула.
– Что значит «не совсем»?
– Был звонок. Шура действительно позвонил мне около семи часов вечера. Сказал, что у него ко мне важный разговор, что он обязательно приедет, но ненадолго. Он был очень странным.
– А именно? – насторожился Леонидов.
– Сказал… – она наморщила лоб. – Что-то вроде «это наша последняя встреча, будь готова» и прочую ерунду.
– Последняя? Выходит, он знал, что готовится покушение?
– Может, и знал. Но если знал, почему был такой веселый? Будешь так радоваться, если знаешь, что тебя хотят убить?
– Все говорят о том, что Серебряков перед смертью изменился. И даже помолодел. Казался счастливым. Не в лотерею же выиграл!
– Не хочу об этом говорить. Ты еще придешь?
– А надо?
– Если честно, я с этого ничего не имею. Мне вечерами скучно одной. И квалификацию терять не хочется. Так что заходи. Я не буду возражать. – Она широко зевнула. Потом спросила: – Ты где живешь-то, сыщик?
– С мамой.
– Я спросила «где», а не «с кем». Если ехать далеко, заходи, оставайся ночевать, я привидений боюсь.
– Как-нибудь своими силами, – пробормотал Алексей и потянулся за джинсами.
– Только к Норке не ходи, – обронила Лана. – Услуга за услугу.
– Ты что, знаешь, что она мне звонила?! – удивился Леонидов.
– Вот стервозина! Успела уже!
– Меня как раз начальство вызвало. Телефончик оставила, между прочим.
– Ну не дрянь?
– Не понял… – Он замер с рубашкой в руке. Что-то не то. И грозно сказал: – Колись давай: в чем дело? Что за фокусы?
– Дай слово, что не обидишься?
