она исправно платила за квартиру. Ведь девушка с работы приходила поздно, а до Химок далеко. Ну, кто поедет оттуда вечером в Москву? Уж, конечно, не дочка Марии Аристарховны. Да-да, я поняла. Про Маргариту. Несколько раз она оставляла у меня деньги для Марии Аристарховны.
- Сколько?
- Сто. Этих, нерусских.
- Так. Сто долларов в месяц за квартиру. Интересно, сколько она зарабатывала? Надо срочно Лейкину звонить.
- Ты так уверен, что эта Маргарита у него работала? – усмехнулся Алексей.
- А у кого?
- Значит, опять цветочница? Ну что, будешь книжку читать?
- Нет. Книжку я пока читать не буду. Потому что у меня тут есть очень интересные показания.
Барышев торжественно взмахнул коричневой папкой. Потом снова повернулся к старушке:
- Розалия Марковна, ключей у вас, случайно, нет, от квартиры вашей приятельницы?
- Были, - с готовностью тряхнула буклями старушка. – Но я их отдала Маргарите. Видите ли, у Марии Аристарховны было два ключа. Один у нее, а другой…
- Понятно-понятно. Другой у квартирантки. А телефон ее дочери не знаете, случайно?
- Конечно, знаю. Мы с Марией Аристарховной регулярно друг другу звоним. У меня, ведь родственников нет. И если со мной что-то случится…
- Да-да, - снова перебил ее Барышев. – Вы нас извините. Торопимся очень. Телефончиком воспользуемся?
Старушка снова с готовностью кивнула. Барышев передал папку Алексею:
- Анашкина уже ищут повсюду. Ты почитай пока. А я позвоню.
Открыв папку, Леонидов посмотрел на протокол, нацарапанный могучей Серегиной рукой, не удержался и скептически хмыкнул: «Все понятно. Золотое правило троечника: короче предложения – меньше синтаксических ошибок. И что мы после этого имеем? А вот что: «Труп лежит. Точка. У дверей. Точка. За которыми находится помещение. Точка. Куда осуществляется сброс мусора из мусоропровода. Разумеется, после этого тоже точка. На шее имеются характерные. Запятая. Запятая!»
- Барышев, ты почти поэт. Мусора из мусоропровода, - пробормотал он, и тут же Серега потянулся к протоколу:
- Дай сюда! Я лучше на словах.
- Да, на словах оно как-то лучше.
- Короче, он сумел затащить ее в тот закуток, откуда мусор выносят. И там прикончил. Тем же способом, что и двух других.
- Разул?
- Нет.
- А размер ноги?
- Не помню.
- Серега!
- Да ты дальше смотри! Он выскочил оттуда, и как раз в это время у подъезда остановилась машина. Одну дамочку кавалер до дома подвозил. Оба сразу поняли, что дело подозрительное, заглянули в закуток, откуда мужик, словно ошпаренный выскочил, и там увидели эту Маргариту. Кавалер по мобильнику сразу в милицию звонить. А я ему по приезде фотографию Анашкина: бац! И про его белое кашне и малиновое пальто. Он это был. Точка.
- Запятая, Серега, запятая.
- Да ну тебя! Мне только что сказали, что Анашкина задержали. Он даже до дома не успел доехать на своей «Субару»!
- А ехал туда?
- Да какая теперь разница?
- Слушай, Серега, давай не будем больше злоупотреблять гостеприимством Розалии Марковны. И пудель волнуется. Двенадцать часов ночи. А у него, наверняка, режим.
- О, черт! Опять от Аньки попадет! Двенадцать часов! Поедешь со мной в отделение? На Анашкина глянуть?
- Ну, уж нет. Пудель как-то симпатичней.
Леонидов присел на корточки, протянул руку к забавной мордочке:
- Что, напугали тебя? Все друг. Спать. Да, спать.
Он зевнул, пудель согласно тявкнул. Барышев снова с опаской отодвинул он собачьей морды свою ногу:
- Цапнет еще. Ты бы, Леша, того. Подальше. Собака все-таки.
- Да ты посмотри, какой он забавный!
- Все они… Ну его. Не люблю собак.
Барышев закрыл свою папку и пожелал Розалии Марковне спокойной ночи. На улице Леонидов нехотя спросил:
- А что пакет? Я твой опус до конца не успел дочитать.
- Какой пакет?
- С подсолнухами. Что в нем на этот раз было?
- Йогурт, два глазированных ванильных сырка, сдоба с вишневой начинкой… О, черт! Да Анашкин это! Я тебе говорю, что Анашкин!
- Ты, Серега, напрасно так быстро ставишь точки. Ошибок, конечно, так не сделаешь, но и суть не передашь. И будет в итоге полная ясность, но без всякого смысла. Если даже твой Анашкин сегодня расколется, то и тут я бы не спешил. Убитую-то Маргариткой звали.
- Маргаритой, - поправил Серега. - Она была подругой Лилии. Лилия – подругой Виктории Воробьевой. Виктория проболталась о делах на фирме Лилии, Лилия Маргарите. Он убил сначала Лилию, потом свою бухгалтершу, потом девушку, которая могла что-то знать. По случайному совпадению она оказалась Маргаритой. Вот и все. Точка.
- Ты сам-то в это веришь?
Барышев пожал плечами:
- А почему нет?
Алексей же тихо повторил:
- И, все-таки, запятая.
В пятницу вечером Леонидов сказал жене Александре:
- Да, театр, судя по всему, отменяется. Ксюша еще не здорова.
- Какой театр?
- Большой. Или Малый. Тебе что больше нравится, опера или балет?
- Сон. В летнюю ночь. Или в зимнюю. Только чтобы утром никто не будил, а ты не улизнул бы на работу.
- Я-то тебе зачем, если ты все равно будешь спать?
- Вместо грелки. С тобой теплее.
- Ну и наглость! А я еще хотел тебе сюрприз сделать! Мама согласилась посидеть с детьми в выходной, а я отвез бы тебя на прогулку. По злачным местам.
- Это театр, по-твоему, злачное место?
- А разве нет? Люди гибнут за металл. И какие талантливые люди! Чего только не придумают, чтобы привлечь зрителя! Гамлет с Офелией Аргентинское танго танцует! Я, конечно, не противник авангардизма…
- Все-все-все. Понесло. Я отлично осведомлена о твоих взглядах на искусство. Можешь пригласить Серегу Барышева и устроить театр на дому. Разыграть классический спектакль: «Зимний вечер на кухне». Действующие лица двое друзей и водка. Исполнители – ты, Барышев, и стеклотара. Сначала полная, потом
