- И зачем нам все это нужно? Ты думаешь, этот Коля ее убил?
- Не знаю. Тут тонкая история. Ты бы поговорил для начала с его женой. Что-то у них с Марго, видимо, произошло…
«- Маргаритка!
- Ой!
- Что с тобой?
- Влюблена!
- В кого?
Господи, как больно-то! Ну, кто не знает, что самая сильная любовь – первая? Со временем боль от нее постепенно проходит. У многих. А если она вообще была в жизни только одна, любовь эта? И как это легко – принести себя в жертву. Легче легкого. Пусть идет дальше, ногой вдавив в грязь хрупкий цветок, который сломал. Бедная Маргаритка! Если б еще знать, что жертва эта была не напрасна!
Какая она теперь, его жизнь? И стоила ли твоя поломанная судьба того, что он теперь имеет? Должно быть, стоила, если взглянуть на его машину. Знать бы еще наверняка, что в деньгах счастье. А он всегда был уверен, что именно в них. Нет, его взгляд невозможно поймать. Не смотри на него, Марго, не смотри. А на его жену? Мельком, за стеклом машины увидев ее лицо, ничего нельзя понять. Может быть, она милая, славная, добрая женщина, и все было не напрасно…
- Вы меня не помните?
- Простите?
- Вы покупали цветы…
- Девушка, я не обязана помнить в лицо всех продавцов и прочую обслугу!
- Вы жена Коли Суханова.
- Да вам-то что?
- А я Марго.
И больше ничего не надо знать. Только этот взгляд. Потому что она слышала историю Марго. И ей наплевать и на то, что у ее мужа была когда-то любовница, и на его внебрачного ребенка тоже наплевать. Она этого не боится. Но СПИДа она боится, словно чумы. Просто затряслась от страха, и закричала, бледнея:
- Не приближайтесь! Я милицию позову! Не приближайтесь!
- Не бойтесь, он по воздуху не передается.
- Ты, грязная тварь! Ты зачем пришла? У меня ребенок!
- Как странно, у меня тоже. А ведь у вашего мог быть и другой отец.
- Зачем пришла?!
- Так неприятно, да? А не хотите с ним развестись?
- Что-о?! Развестись?! Нахалка! Я добьюсь того, что тебя куда-нибудь упрячут! Ты не имеешь права ходить по улице и приставать к нормальным людям! Ты не имеешь права дышать с ними одним воздухом!
- Ох, ты, как страшно! Значит, такие твари, как я должны быть изолированы от общества?
- Вас убивать надо! Да-да! Отстреливать, как бродячих собак! Попробуй только еще раз ко мне подойти! Я найму охрану, и в следующий раз тебя скрутят и увезут, куда следует! У меня достаточно денег, чтобы обезопасить свою жизнь и жизнь своего ребенка!
- У вас? Или у вашего папы? А почему вы Колю к себе не пропишите? Он еще не прошел испытательный срок, да? И машина на ваше имя зарегистрирована. А что будет иметь он, если надоест вам и вашему папе? Это такая любовь, да?
И все понятно про бывшего возлюбленного. Он должен как-то мстить за подобное рабство. Он, Коля Суханов, парень с характером. А насчет любви… Да уж он-то никого любить не может, это проверено. Себя. Свои успехи в этой жизни. И свои удовольствия. Беда только в том, что и он знает про СПИД. Его не обманешь. А другого способа нет.
- Маргаритка?
- Ой!
- Что с тобой? …»
Конечно, приходился рассказывать все это красиво. На самом деле Марго была груба. О, она это умела! И та, другая, тоже не лезла за словом в карман. Сцепились две откровенные стервы и начали поливать друг друга грязью. Но это все мелочи. Ничего не значащие подробности. Действительность всегда надо хоть немного приукрашивать. Закон жанра. Надо, чтобы людям было жалко бедную Марго. Хотя, у меня, если честно, ее признание тоже вызвало брезгливость. И опаску. И я больше понимаю ту, вторую. Марго сама виновата в том, что подцепила эту ужасную болезнь. Но рассказывать свою историю я буду именно так, вибрируя на этой высокой и жалобной ноте: «Бедная, бедная, бедная Марго!»…
Пятницу Алексей снова провел в постели. Теперь уже не сопротивляясь всему, что проделывала с ним жена. Обжигаясь, пил куриный бульон и послушно потел под двумя одеялами. По телевизору то и дело напоминали об опасностях осложнения после гриппа, а реклама всевозможных лекарственных средств против простуды подливала масла в огонь. Чудодейственные порошки и таблетки гарантировали немедленное выздоровление, стоило только выложить в аптеке кругленькую сумму. Алексей на всякий случай глотал их все, хотя Саша и ругала его за безалаберность:
- Ты вылечишь простуду, а желудок себе испортишь окончательно!
- Помолчи, женщина, - морщился Леонидов, чувствуя тошноту. Все эти лекарства и впрямь были сущим ядом.
Барышев заскочил на часок, справиться о здоровье.
- Откуда ты? – спросил Алексей.
- Да так, - махнул рукой Серега.
- Не надо меня беречь. Я слаб, но почти уже не болен. Что, сухановская жена отказалась с тобой разговаривать?
- Да та еще оказалась стерва! Не женщина – змея, – весьма конкретно высказался Серега. – Терпеть не могу таких баб! У которых за все заплачено. Знаешь, как она на меня посмотрела, когда я удостоверение показал? Словно я марсианин. Зеленый, с щупальцами и присосками. Захватчик с чужой планеты. Такое ощущение, что она в барокамере живет! Дышит чистым кислородом, ест только экологически чистые продукты, покупает в магазине воду в канистрах и смертельно боится микробов и людей. Тех, которые не борются с остервенением с этими самыми микробами.
- Как ее зовут?
- Элла Эдуардовна.
- Вот, черт!
- Ты бы ее видел!
- Высокая, худая?
- Да то там! Пышечка. И ничего особенного на мой взгляд. Просто очень богатая. Причем, как-то вульгарно богатая. Неприлично богатая. Золота на ней навешано! С килограмм. И тряпки какие-то нелепые. Может, это и модно, и дорого, но смотрится отвратительно. На мой вкус, конечно.
- А вкус у тебя, известно какой.
- Хочешь сказать, что я в этом ничего не понимаю? Мальчик из деревни, да? Реагирую только на резиновые сапоги на каблуках?
- Просто у вас с этой Эллой Эдуардовной сразу же возникла откровенная антипатия. У тебя потому, что ни внешность ее, ни речь, ни манеры тебе не понравились. А у нее, потому что она не хочет разговаривать с кем-то о Марго. Тем более, с милицией. И что она сказала?
- Ничего. Сразу принялась звонить своему папе. Мол, пришел какой-то милиционер и терроризирует ее
