чувствовалось кисти великих мастеров. Хотя и звали ее весьма изысканно: Эллой Эдуардовной.
- Саша, тебе нравится этот молодой человек? - спросил Алексей, - тронув жену за локоть. – Блондин в сером костюме.
- Какой блондин? Я не мужчин сюда пришла смотреть! Уже первый звонок, Леша!
- Ну, посмотри, пожалуйста!
- Нет, не нравится, - отрезала жена, нехотя повернув голову.
- А почему?
- Он какой-то… замороженный.
- Зато красивый.
- Ничего особенного.
- Но он же не толстый. Как я.
- Леша, мне не нравится этот молодой человек, - повторила Саша. - Это все?
- Я есть хочу.
- О, Господи!
Алексей оставил жену возле столика и протиснулся поближе к чете Сухановых. Запах духов, которыми пользовалась Элла Эдуардовна, чуть не сшиб его с ног. Поистине, всего в ней было через чур. Она словно жалела, что можно так мало на себя одеть, намазать и вылить. Алексей никак не мог понять, из чего же состоит ее наряд, так много в нем было вырезов, разрезов, бахромы, блесток и разного рода аксессуаров. Эта экзотическая птичка, меж тем, не переставала жадно стрекотать:
- Мне бутерброд с белой рыбой, с красной рыбой, нет, два с белой, и еще пирожное. Нет, два.
Николай Суханов обернулся к жене, и Алексею показалось, что он посмотрел на нее с явной неприязнью. Да, худенькой Эллу Эдуардовну никто бы не назвал. А сам Суханов был красив, строен, но словно заморожен, как правильно заметила Саша. В чертах его лица были и правильность, и привлекательность, и некая пресыщенность от сытого, обеспеченного существования. А жизни не было. Он смотрел на людей так, словно накалывал их, как бабочек, на острые булавки своих зрачков. А глаза у него были светло-голубые, ледяные. И Алексею неизвестно отчего вдруг захотелось испортить этому парню настроение.
- Может быть, не стоит брать два пирожных? – услышал он. – Ты же хотела, кажется, сесть на диету.
- Что? Не нравлюсь уже такая? Только не думай, будто я тебя так быстро простила! Переживешь.
- Извини. Я куплю все, что ты захочешь.
- Я еще не успокоилась после визита того милиционера!
- Потише, Элла! Ты с ума сошла!
- А почему я должна отдуваться за твои грехи? Ты уже забыл, кто кого на улице подобрал?
- Не на улице. Не кричи, вокруг люди.
- Что хочу, то и делаю! – Суханов с опаской обернулся. Алексей тут же уткнулся в прейскурант, лежащий возле тарелки с пирожными.
- Я куплю тебе шампанское. Два бокала, - обречено сказал парень с ледяными глазами.
- Только не надейся, что я сопьюсь!
Тут уж он точно скрипнул зубами. И поспешно сказал буфетчице:
- Два бутерброда с белой рыбой, два с красной, два с колбасой, два пирожных с кремом и два бокала шампанского.
Небрежно бросив на поднос пятисотенную купюру, Суханов сунул тарелку с бутербродами жене:
- Иди за столик, Элла, я возьму сдачу и шампанское.
Получив свои бутерброды и пирожные, райская птичка со скверным характером немного успокоилась, а Леонидову пришлось с сожалением пройти в зал, потому что раздался третий звонок. Жена Александра не раз ему выговаривала, что актеров надо уважать и подчиняться правилам, установленным в театре, раз уж купил билет и сюда пришел. Сухановы задержались в буфете, и никаких оправданий для того, чтобы побыть рядом с ними еще немного Алексей не нашел. Бутерброды, которые он так и не съел, жена поспешно засунула в свою сумочку:
- Потерпишь до антракта, обжора. В зале жевать неприлично. И вообще не понимаю, зачем в театре буфет!
Он не хотел есть. И спектакль смотреть боялся, потому что до смерти опасался всех этих модных премьер. Леонидов мысленно не раз обзывал себя консерватором и ретроградом, но видеть английскую королеву, читающую монолог с люстрой на голове, или Гамлета, наигрывающего на рояле Аргентинское танго, не мог. Душа не принимала. Хотя Алексей никогда и не отрицал, что это может кому-то нравиться, и, вообще, быть гениальной находкой режиссера. И с женой, просто обожавшей модные спектакли, никогда не спорил. Но лично он предпочитал, зажмурившись, уйти в свои мысли и все эти оригинальности пропустить.
- Правда, здорово? – шепнула ему Саша. – Какие молодцы!
- Что? Да, конечно, - кивнул Алексей.
В бинокль он в это время внимательно разглядывал партер, мысленно отсчитывая десятый ряд. Ничего интересного. Скрипучая колибри и Коля Суханов старательно смотрели на сцену. Найти их в антракте он не успел. Услышав жалобу на голод, жена достала из сумочки бутерброды:
- На, ешь.
- Давай, хотя бы, за столиком в буфете!
- Только не обязательно тащиться туда, откуда дольше всего добираться до наших мест. Все столики одинаковы, Леша.
Леонидов был с ней категорически не согласен, да и бутерброды жевал через силу. Вот, тоже, жертва искусства! Ну и попал! Придется терпеть до конца. И королеву с люстрой на голове, и конфетти, сыплющиеся уже на голову собственную. Да еще поддакивать Александре, выражая восторг по поводу всего происходящего. Все, что ему удалось, это утащить жену сразу же после того, как опустили занавес.
- Скорее, Сашенька, скорее! В гардеробе сейчас будет огромная очередь!
- Ну и что! Мне очень понравилось, я хочу поблагодарить артистов. Хотя бы аплодисментами, раз цветы не догадались купить.
- А вдруг мама не может Ксюшу успокоить? Ребенок там, дома, плачет, а ты никак с театром не расстанешься! Надо поторопиться!
- Так позвони ей!
- Не здесь же, - сыграл на ее любви к театру Алексей. – В машине.
- Хорошо, - Саша дала себя увести, и на стоянке Леонидов со вздохом облегчения убедился, что «Тойота – авенсис» никуда не делась. Стоит, миленькая, на месте. Видимо, Сухановы застряли в гардеробе.
Теперь уже он никуда не торопился, зато жена занервничала:
- Что ж ты не звонишь?
… - Все в порядке, - сказал Алексей, переговорив с матерью. И, увидев, что на горизонте появилась чета Сухановых, напряженным голосом повторил: - Все в порядке.
Решение созрело у него мгновенно, хотя мысленно Леонидов и обозвал себя дураком. То, что он собирался сделать, любимая жена ни за что бы, не одобрила. И финансово это было неприятно семейному бюджету. Поворачивая ключ в замке зажигания, Алексей еще сомневался. Ну, зачем он это делает? Зачем? Коля Суханов и его знакомство с Марго – дело Барышева и родной милиции. Зачем?
«А вдруг он маньяк?» – подумал Алексей, сдавая задом, и вспомнил ледяные глаза этого парня. И, мысленно перекрестившись, вновь тронулся вперед и аккуратненько тюкнул бампером своего «Пассата» заднюю левую фару новенькой серебристой «Тойоты».
- Ой! – вскрикнула Саша. – Лешечка!
«Спасибо тебе, Господи, кажется, правильно рассчитал!» – подумал он, вылезая из своей машины. – «Ничего серьезного быть не должно»
Но по лицу Николая Суханова Алексей этого не заметил. Того просто всего перекосило. Впрочем,
