… Бывший одноклассник на этот раз сам открыл дверь.
- Как мама? – спросил его Алексей, проходя в каменный грот.
- Поправляется. Скоро из больницы заберу. Поедем с ней в деревню, цветочки выращивать.
- А цветочный бизнес как?
- Бизнес? Что бизнес… Разваливается все на глазах. Трех продавщиц убили, теперь, вот, павильон сгорел. Может, не мое это?
- Слушай, Коля, расскажи мне, наконец, эту историю. Про украденную «Нежность».
Лейкин побледнел. Замялся, отвел глаза.
- Да брось ты, - сказал Алексей. – Я все равно половину уже знаю. Знаю, что «Нежность» – это букет. Название композиции. Там странная трава, которая называется «кукушкины слезки» и полевая гвоздика. Жена сказала.
- Откуда? Откуда знаешь? – еще больше побледнел Лейкин.
- Один художник увидел букет и написал картину. Я ее сегодня купил.
- Покажешь?
- Сначала ты покажи. Диплом.
Лейкин нехотя пошел в свою комнату. Его не было минут десять. Алексей уже, было, начал заволноваться, как бывший одноклассник вернулся, и протянул ему диплом в рамочке:
- Вот. Сначала на стене висел. Потом снял. Совесть замучила. Ведь не я это придумал. Я просто украл чужую идею. Взял и украл. А осмелился только потому, что идее этой уже много лет. Учился я на курсах флористов. В нашей группе было десять девушек, а парней всего двое. Я и еще один. Так вот это был талант! Чутье и вкус невероятные! Причем, знал я его с детства. Матери наши работали в одном НЭХе, обе цветоводством занимались. И в судьбах наших много похожего. Их тоже отец бросил. Жили вдвоем с матерью, только все больше за городом, в деревне. Я знаю, что она розы выращивала и на рынке продавала. Только, кажется, незадолго перед тем, как приятель мой на курсы поступил, умерла. От рака, что ли. А с парнем случилось несчастье: он вдруг стал быстро терять зрение. Говорят, на нервной почве. Как мать умерла, так и случилось. Может, с горя, может, от одиночества. А какой из слабовидящего флорист? Надо же видеть, что делаешь. Цвета видеть, форму. Ему даже группу по инвалидности дали. Сказали, что ничего сделать нельзя, близорукость некорректируемая. Он сам говорил, что видит все букеты только как расплывчатые цветные пятна. И чем дальше, тем хуже видит. И бросил это дело. Я потом заходил несколько раз к нему домой, справлялся о здоровье. Но он стал какой-то замкнутый и очень странный. О цветах слышать не хотел. А мне как раз предложили участие в конкурсе на лучшую цветочную композицию. Международная выставка, призы, дипломы. Я сначала сам пытался что-то придумать. Но ты же, Леша, уже знаешь - не могу. Хорошо могу сделать, красиво, но без души. Премии за это не дадут. А мне все хотелось доказать, что я не хуже, что тоже талант. Ну и вспомнил вдруг про эту «Нежность». Приятель мой как-то летом из деревни ее привез. Еще когда видел хорошо, и мать его была жива. А меня моя как раз к ним в гости повела в этот день. Тут-то я и увидел в первый раз эту композицию. Он сказал, что каждый год такой букет делает. Нравится очень. Ну, я и украл идею. Сделал цветочную композицию, представил на конкурс. И дали мне первую премию и диплом. Даже за границу пригласили. На другой конкурс. Но я-то знал, что ничего больше не выиграю. И совесть меня начала мучить.
- А почему?
- Деньги хорошие дали. Первую премию. Несколько тысяч долларов.
- Так много? – удивился Алексей.
- А что ты удивляешься? Конкурс-то международный. Если бы не деньги, я бы так не расстраивался. Но он-то инвалидом стал. Может, ему на операцию денег надо. Или жить не на что. А я и так человек богатый.
- Ну, пошел бы к нему и предложил помощь. Денег дал.
- А за что? Он гордый. Рассказать, как «Нежность» украл? По честному, это ему должны были дать и диплом, и премию. Вот, собственно, и все. Но это одна из самых неприятных историй в моей жизни. Не люблю ее вспоминать. Картину точно покажешь? – вдруг тихо спросил Лейкин.
- Зачем? Тебе же больно об этом вспоминать.
- Я хочу его еще раз увидеть. Букет.
- Увидишь. – Алексей сделал паузу и осторожно спросил: - И давно ты видел последний раз этого своего приятеля?
- Не очень. К Лилии заходил, вот и встретил возле дома. Он в том же дворе живет.
Номер квартиры и фамилию лейкинского приятеля Алексей выслушал почти равнодушно. Все и так ясно. Потому что все кончено. Он уже никуда не спешит.
Не торопясь, вышел из лейкинской квартиры, спустился по лестнице пешком. Постоял у подъезда того дома, где жила мать. Солнышко светит. Хорошо. Нет, не будет он сегодня Барышеву звонить. Не надо портить такой хороший день. Завтра. Это будет завтра.
Серега позвонил сам. На следующий день и прямо с утра. Голос у него был расстроенный:
- Слушай, Леша, этот Воробьев не колется. Ну, что за дело, а? Ничего у меня не получается! С людьми, что ли, не умею разговаривать? Не бить же мне его, а? Две ночи в камере просидел, а все равно не колется. Что делать? Доказательства есть у нас?
- Есть.
Алексей посмотрел на стену, куда жена Александра вчера повесила картину. Вернее, гвоздь забивал он, и вешал тоже он, а Сашенька целый час выбирала место. И повторил:
- Доказательства у нас теперь есть. Много доказательств. Я сейчас приеду.
- А Воробьева? Вызывать.
- Вызывай.
…Он моргал очень беспомощно. Жалобно моргал. Алексей подошел к Воробьеву совсем близко, и тот прищурился, насторожился, потом вздрогнул, по-собачьи заглянул в глаза:
- Как же так? А? Как же так? Ведь я никого не убивал. Отпустите же меня. Вы хороший человек. Отпустите.
- Ага. Отпустим, - зловеще сбросил Серега Барышев. – Как же.
- Вы свободны, Петр Александрович, - сказал Алексей и посмотрел на друга: - А извинения вам принесут официальные лица. И я.
- То есть как? – Серега даже привстал.
- А вот так. Пропуск выпиши.
- Допустим, дети говорят, что папа весь вечер был дома. В тот день, когда было совершено последнее нападение, и сгорел цветочный павильон. Но это ж дети! – сказал Барышев.
- А детям надо верить. Выпиши пропуск.
- Леша, я тебя не понимаю.
- Выпиши пропуск, говорю. Я знаю, кто убил.
- Вы хороший человек! Замечательный человек! –Воробьев долго тряс его руку перед тем, как выйти из кабинета.
Когда он ушел, Серега напряженно спросил:
- Ну, и кто?
Алексей зевнул, лениво развалился на стуле. Бросил:
- Отдыхай.
- Отдыхай?! Бежать же надо! Брать надо! Раз ты знаешь, кто этот маньяк! Он в тюрьме должен сидеть!
- Он там и сидит, - спокойно сказал Алексей. – В тюрьме.
- То есть как?
- А так. Его позавчера утром задержали за кражу магнитол из легковых машин. Ну и прочей аппаратуры. И он, между прочим, признался. В кражах. Тебе осталось только вызвать его на допрос и предъявить обвинение в четырех убийствах. Кстати, почему мы вдруг решили, что это маньяк?
