– Не трынди, малый, – перебил его старый сталкер. – Шрам правильно попер, куда надо.
– А куда надо? – спросил я.
– На север. Мы когда в сарае том сидели – военные вдруг появились, всем кагалом. Мотоциклы, грузовички их, джипы… Ехали строем длинным, растянувшись, будто Долину прочесывали. Над ними вертолет сначала покружил, а потом улетел куда-то. Мы со Шрамом на сеновал залезли, оттуда глядели. Еще немного – и они бы до сарая добрались, но тут вдруг телега показалась. Далеко, поэтому мы не поняли, что в ней пацан этот. Она подъехала к мотоциклу, на котором Пирсняк любит разъезжать. Остановились, стали базарить о чем-то. С сеновала видно было, что в телеге только один человек, но кто – не разобрать. Долго они там чем-то заняты были, а потом вдруг все развернулись – и на север, причем быстро так… Строй сломался, толпой туда ломанулись. Понял, малец?
Никита обернулся, вопросительно посмотрел на меня. Я к тому времени сидел, привалившись к бортику, весь обмотанный повязками, оторванными от рубахи Звонаря. К телу были прижаты заживляющие артефакты – две крови камня и ломоть мяса.
– На севере, между двух скал, озерцо со свайными домиками, – сказал я.
После этих слов все, кроме Шрама, уставились на меня.
– Какое еще озерцо, Химик? – удивился Злой. – Какие домики? У нас тут два только озера, одно в западной части, с водопадом, другое – в восточной, от которого вы пришли. А на севере пустошь каменистая, больше ничего нет.
Я пожал плечами – несмотря на артефакт, левое после этого пронзила боль, и я решил, что больше делать так не буду.
– Значит, теперь есть. Мы с вертолета заметили, когда летали. Когда вы в последний раз ту пустошь видели?
– Это к охотникам. Шрам, когда?
Тот ответил, не оборачиваясь:
– Там дичи мало, потому давно не ходили. Много месяцев.
– Ну вот, значит, с тех пор поменялось там все, после какого-нибудь выброса, – заключил Никита.
Шрам не жалел повозку: она подпрыгивала на ухабах, тряслась, скрипела – и мчалась вперед с приличной скоростью.
– А если они выход, пробой этот пространственный, найдут, зачем нам спешить? – спросил напарник. – Ну, выйдут они из Долины… И хрен с ними, мы следом выйдем.
Злой покрутил пальцем у виска.
– Дурак ты, малый. Зачем Пирсняку надо, чтоб те, кто в Долине жил, когда вернутся, рассказали о его делишках? О том, как он генерала натовского пришил? Солдаты – те повязаны с ним, ну а мы…
– Капитан этот пробой либо заткнет как-то за собой, либо просто подорвет вход, чтоб его завалило, – пояснил я Никите. – Либо еще что сделает… В общем, он после себя уже никому не даст выйти, потому что его потом под трибунал отдадут и расстреляют, если военные с Кордона узнают, что он тут творил. Это первое, а второе – неизвестно еще, сможем ли мы этот выход найти без лэптопа, даже зная, что он в северной части Долины где-то.
– Ну так куда мы едем-то конкретно?
– Конкретно – пока к озеру, там будем дальше смотреть. Эй, все! У кого ранения еще есть, ушибы сильные? Здесь две крови камня остались и ломоть мяса – он слабее, но тоже нормально действует, так что подтягивайтесь…
– Ну-ка покажи, что там у вас, – Злой присел рядом с контейнерами. – Ой, мать! Да где ж вы столько набрали? А вот это что… а,
– А сейчас все десять, – сказал я.
Илья Львович тоже заинтересовался, осторожно поставив свою банку под бортиком, присел рядом; бессмысленно улыбающийся Звонарь с Никитой склонились к нам.
– Это – морской еж, а вот колючки, – пояснил я, по очереди отодвигая крышечки и сразу же закрывая их. – Они скачут и колются. Вот это зеркальце – золотая рыбка…
– Светится! – обрадовался Звонарь и протянул руку, но я уже закрыл ячейку.
– Не трогай. Вот кристалл, вспышка, колобок. Мороженое, слизь… Еще одна вспышка, вторая слизь, шрапнель, бусы, слюда, батарейка, пружинка с пустышкой… Есть тут у вас где-то лоза волчьего зева, Злой?
– Полно, – он махнул рукой. – Да вон хотя бы…
Я приподнялся, выглядывая из-за плеча Никиты, крикнул сквозь тарахтение двигателя и лязг:
– Шрам, останови ненадолго!
– Не останавливай, притормози просто, – уточнил Пригоршня. – Где, Химик? Вон то, синее?
Я кивнул, и он соскочил с повозки, как только скорость уменьшилась, бросился к длинному, стелящемуся по земле мясистому стеблю, схватил и побежал, таща волчью лозу за собой, вырывая из земли ее тонкие корешки. Повозка медленно ехала дальше; я выпрямился во весь рост, глядя над головой Шрама. Северного озера пока не было видно, но две скалы я уже мог разглядеть.
– Все, хватит!
Напарник рубанул по стеблю ножом и побежал обратно, волоча за собой около трех метров лозы, наматывая ее на руку, как ковбой – лассо.
Бросив растение мне под ноги, он запрыгнул на борт и уселся боком.
