гением.
Окно снова было закрыто. Ника вернулся к столу и уже безо всякого куража, хмуро стал рассказывать.
– С лекцией всё оказалось довольно просто. Больше всего времени заняла шарада про нимфетку, но и на нее хватило получаса.
– Ну да! – не поверила Валя.
– Смотрите сами. «Нимфетка минус дурацкое уменьшительное плюс город, где родился император- эпилептик». «Нимфетка» – это, конечно, Лолита, которую Морозов поминал и в лекции. Вопрос, что такое «дурацкое уменьшительное». Я порылся в романе Набокова. Его герой называет Лолиту сокращенным именем «Ло» – действительно, довольно дурацким. От «Лолита» отнимаем «Ло». Что получается?
– «Лита». Это что значит?
– Пока ничего. Переходим к месту рождения императора-эпилептика.
– Это кто такой?
– Вопрос. Ясно было одно: искомый император имеет какое-то отношение к Федору Михайловичу. Ведь нам известно, что эрудиция у Морозова чрезвычайно узкого профиля, ни в чем кроме биографии и творчества писателя он не разбирается. Я полез в энциклопедию выяснять, кто из императоров страдал эпилепсией. Выяснилось, что на удивление многие. Очевидно, существует какая-то связь между этой болезнью и инстинктом власти. Я выписал имена, прогнал их через указатель электронного собрания сочинений. Ответ нашелся сам собой, достаточно было пройтись по полученному списку. Александр Македонский? Родился в городе Пелла. «Лита» + «пелла»? Бессмыслица. Цезарь и Калигула родились в Риме. «Литарим» – чушь. Берем Петра Первого. Наукой точно не установлено, имели ли судороги великого царя эпилептическое происхождение, но предположим, что имели. Для нас существенно, что Петр упоминается в текстах Федора Михайловича неоднократно. Однако Петр родился в Москве. Что такое «Литамосква»? Нонсенс. Идем далее. Наполеон Бонапарат. Он для Федора Михайловича, как красная тряпка для быка. Упоминается вновь и вновь, причем по большей части в негативном контексте. Но корсиканец родился в Аяччо. «Литааяччо»?
– Мимо кассы, – кивнула Валя. – Ну и кто же оказался?
– Представьте себе, Карл Пятый Габсбург. Испанский король и император Священной Римской империи. В самих текстах Федора Михайловича он напрямую ни разу не упоминается, но среди сопроводительных материалов на диске есть статья на тему «Великого инквизитора» – знаете, знаменитая глава из «Братьев Карамазовых».
Валя с Сашей переглянулись и ничего не сказали. Фандорин только вздохнул.
– Ладно, Бог вам судья. В статье говорится, что, изучая историю испанской инквизиции, Федор Михайлович в особенности интересовался судьбой императора Карла – тоже эпилептика, величайшего монарха своей эпохи, добровольно отрекшегося от престола.
– «Литамадрид», да? – встряла Валя, которой слушать про Карла Габсбурга было неинтересно. – А что это значит?
– Понятия не имею. Тем более что Карл родился не в Мадриде и вообще не в Испании. Он появился на свет в 1500 году во фламандском городе Генте.
– «Лита-гент». Литагент! – ахнула Саша.
Фандорин довольно рассмеялся.
– Вот вам и вся шарада. И сразу всё встало на свои места. Ну конечно, ваш отец, побывав у коллекционера автографов, потом сообразил, что выгоднее обратиться к агенту. Ведь это не просто автограф, это литературное произведение, а значит можно продать издательские права.
Валентина была не удовлетворена.
– Ну хорошо, литагент, но как мы его искать будем? Не объяву же в газету давать: «Уважаемый литагент, заныкавший рукопись писателя Достоевского, позвоните, пожалуйста по такому-то телефону».
– Имя агента закодировано в тексте лекции, – небрежно, как о чем-то само собой разумеющемся, сказал Николас, хотя, если б не закатившийся под кровать дублон, вряд ли ему удалось бы расшифровать этот код. – Ты лекцию, наверно, уже наизусть выучила. В чем там странность?
– Во всем! Например, ни хрена он не смыслит в садо-мазо, а учит. Я бы ему про это такого порассказала…
– Нет, странность в другом. Девочки, вы обратили внимание, какая у Филиппа Борисовича феноменальная память? Цитирует целыми кусками и из романа «Игрок», и из писем. А в двух местах память ему вдруг отказывает, и оба раза пропадают имена. Странно! Сначала он не может вспомнить первую половину фамилии литературного отца мазохизма. Потом имя госпожи Браун, предполагаемой любовницы Федора Михайловича (кстати, я прочитал про нее в энциклопедии – оклеветал Морозов писателя, ничего там такого не было).
– А как ее звали, шеф?
– Марфа. Необычное сочетание – «Марфа Браун». Трудно забыть, правда? А с австрийским писателем совсем просто. Любой мало-мальски образованный человек безо всяких энциклопедий скажет, как его звали.
– Я не скажу, – пожала плечами Валя.
И Саша призналась:
– Я тоже.
Ну Саша еще ладно, роман «Венера в мехах», слава Богу, в школьную программу не входит. Но порочная Валентина могла бы получше знать классиков близкого ей жанра.
– Леопольд фон
– Захер? – ухмыльнулась секретарша, сделав ударение на последнем слоге, но Фандорин так строго на нее посмотрел, что она воздержалась от комментариев.
– А теперь смотрим сюда. – Николас открыл адреснотелефонный справочник на заложенной странице. – Вот раздел «Литературные, художественные и театральные агентства». Смотрите: «SACHER LITERARY & ART AGENCY. Консультации по всем вопросам авторского права. Посреднические услуги в работе с зарубежными издательствами, галереями, аукционами. Разрешения на вывоз культурных, исторических и художественных ценностей».
Объявление было обведено рамочкой и украшено логотипом: рука, держащая копье.
Валя логотип одобрила:
– Прикольно. Так, а Марфа при чем?
Самое эффектное Николас приберег напоследок.
– Я позвонил по указанному здесь телефону. Якобы хочу вывезти за границу картину. Знаете, как зовут директора агентства? Марфа Леонидовна Захер.
– Николай Александрович!
– Шеф! Ну вы вообще!
И снова, как в прошлый раз, Фандорин был вознагражден за дедукцию поцелуями в обе щеки: с Валиной стороны мокрым и горячим, с Сашиной – сухим и прохладным.
– Это еще не всё, – сказал он скромно. – Я успел собрать о Марфе Захер кое-какую информацию в интернете. Оказывается, это особа довольно известная. Не звезда, конечно, но, знаете, из тех дамочек, кто часто бывает на разных презентациях, банкетах, вернисажах и попадает в глянцевые журналы по разделу светской хроники. Видели, наверно? Маленькие такие фотоэтикеточки в конце номера.
– Не видела, – сказала Саша.
– Конечно, видела – сказала Валя. – Сама сколько раз попадала.
Николас поманил девушек к компьютеру.
– Я сделал закладки… Вот, это из он-лайновой версии журнала «Большой стиль»: бал-маскарад по случаю открытия магазина эксклюзивных шлепанцев в Третьяковском проезде. Видите? «Писатель Б. Акунин и литературный агент Марфа Захер». А тут фоторепортаж с юбилея ночного клуба «Улет»: «Кинорежиссер Н. Михалков, продюсер А. Максимов и светская львица Марфа Захер».
