А я ему: „Скажи, зачем один из сечиУшел, без короля?“ Но грузно он упалИ спутанным хвостом печально замахал,И стон почудился тогда мне человечий.Но Гаген подошел, с усмешкой говоря:— „Царица, ворон твой, с орлом когда-то схожий,Тебе прийти велел на горестное ложе,Где волки лижут кровь убитого царя“.— „О будь же проклят ты! И, если уцелею,Ты мне преступною заплатишь головой…А вы, безумные, покиньте тяжкий вой,Что значит ваша скорбь пред мукою моею?“Но в гневе крикнула Брингильда: „Все молчать!Чего вы хнычете, болтливые созданья?Когда бы волю я дала теперь рыданью,Как мыши за стеной, вы стали бы пищать…Гудруна! К королю терзалась я любовью,Но только ты ему казалась хороша,И злобою с тех пор горит во мне душа,И десять ран ее залить не могут кровью…Убить разлучницу я не жалела — знай!Но он бы плакать стал над мертвою подругой.Так лучше: будь теперь покинутой супругой,Терзайся, но живи, старей и проклинай!“Тут из-под платья нож Брингильда вынимает,Немых от ужаса расталкивает жен,И десять раз клинок ей в горло погружен,На франка падает она и — умирает.* * *Над синим мраком ночи длиннойНе властны горние огни,Но белы скаты и долина.— Не плачь, не плачь, моя Кристина,Дитя мое, усни.— Завален глыбой ледяною,Во сне меня ласкает он.Родная, сжалься надо мною.Отраден лунною пороюБольному сердцу стон.И мать легла — одна девица,Очаг, дымя, давно погас.Уж полночь бьет. Кристине мнится,Что у порога гость стучится.— Откуда в поздний час?— О, отвори мне поскорееИ до зари побудь со мной.Из-под креста и мавзолеяНесу к тебе, моя лилея,Я саван ледяной.Уста сливались, и лобзанья,Как вечность, долгие, росли,Рождая жаркие желанья.Но близко время расставанья.Петуший крик вдали.
