Простите, милая. И любите хоть немножко не меня теперь… Фу! а меня в прошлом!
Н. П. БЕГИЧЕВОЙ
<Без даты>
Это не Гейне, милая Нина, это — только я. Но это также и Гейне. Обратите внимание на размер, а также на то, что «Ich grolle nicht» начинает первую и заканчивает вторую строку, отчего в первой получилась двойная рифма, причем на тот же гласный звук.
К пению, я думаю, подойдет. «Лопающегося сердца» и «грызущего змея» я избежал,[248] и счастлив. Да и у Гейне это не символы, а эмблемы. Я посвящаю эти 8 строк той, чьи люблю четыре первых серебряных ноты… Они нитью пробираются по черному бархату. Бархат их нежит, но он душит их… А они хотят на волю… Бедные, они хотят на волю… Зачем? Зачем?
И. А.
В. И. ИВАНОВУ[250]
17. Х 1909
Дорогой Вячеслав Ив<анович>.
Я только что получил Ваше превосходное стихотворение, которое я и воспринимаю во всей цельности его сложного и покоряющего лиризма. Заглушаю в душе лирическое желание ответить — именно потому, что боюсь нарушить гармонию Вашей концепции и красоту мысли — такой яркой и глубинно-ласкающей, что было бы стыдно полемизировать против ее личного коррелята и еще стыднее говорить о себе в терминах, мистически связанных с «Тем — безглагольным, безответным».[251] Когда-нибудь в капризной беглости звука, то влажно <?> сшибаясь, то ропотно разбегаясь связанные и не знающие друг друга, мы еще продолжим возникшее между нами недоразумение.[252] Только не в узкости личной полемики, оправданий и объяснений, а в свободной дифференциации, в посменном расцвечении волнующей нас обоих Мысли. О чем нам спорить? Будто мы пришли из разных миров? Будто в нас не одна душа — беглая гостья; душа, случайно нас озарившая, не наша, но Единая и Вечная и тем безнадежней любимая?
Ваш И. А.
М. А. ВОЛОШИНУ
4. XI 1909
Многоуважаемый Максимилиан Александрович,
У меня возврат инфлуэнцы, и потому я должен, как лежащий в постели, прибегнуть к состраданию посторонних рук.[253]
Не могу Вам сказать, как я огорчен невозможностью присутствовать сегодня при обсуждении Вашего «Венка».[254]
Благодарю Вас за Ваши любезные хлопоты о «Кипарисовом ларце». [255] Так как я раз уже предлагал Грифу свою книгу, то, мне кажется, было бы целесообразнее предложить ее вторично лишь в крайнем случае, т. е. если бы Соколов не захотел сделать первого шага. И потому Вы бы меня очень обязали, написав ему еще раз, чтобы шаг был сделан с его стороны.[256]
Если же он затруднится это сделать, то я сделаю это, конечно, сам; напишу, что слышал от Вас, что Гриф непрочь издать мою книгу.
Не оставьте меня, пожалуйста, вестью о дальнейшем. Искренне Вам преданный
И. Анненский.
С. К. МАКОВСКОМУ
