— …гибли, — произнесла она вслух и уронила трубку. Олег Михайлович смотрел на дочь и видел, как ее лицо посерело и трубка выпала из ее рук, а она продолжала говорить по слогам одно и тоже слово.
— По….гибли, по-гибли, по-гибли.
Олег встал, дочь шла к нему. Подойдя вплотную, она произнесла.
— Погибли. Все!
И упала в обморок. На руки ничего не понявшему отцу.
В палатке стояла духота. День был жаркий. На улице раздавался стук молотков и визжание пилы — строили летний душ. Колкий на язык Громов окрестил его — спа «Три капитана», так как в роли строителей выступали три офицера в звании капитана. С еще не построенным душем уже приключилась забавная история. Начали его строить с большого похмелья, вызванного поминками погибших Германа и Володьки. Капитан Анатолий Иванович Бугинов, или Литр Стаканыч — как звали его в отряде, с пьяных глаз заколачивая в доски гвозди, молотком отбил все пальцы на руке, кроме одного. Похожие на вареные сардельки пальцы, доктор намазал зеленкой и забинтовал.
В один из дней Бугинов, возглавляя стройку, продолжал стучать молотком. Приехавшая следственная комиссия, расследующая дело о теракте приведшем к гибели сотрудников отряда, прохаживалась по расположению. Увидев стройку, и слегка нетрезвого Литра Стаканыча, один из больших чинов обращаясь к «Бате» спросил: «Это что?»
— Душ строим, лето на носу. Жарко, — ответил «Батя».
— Вижу, что душ. Я про другое. Это что? — и ткнул пальцем на Бугинова.
— Это!? — плотник, — недоуменно ответил комбат.
В этот момент Литр Стаканыч врезал со всего маху по последнему здоровому пальцу.
— Твою мать!!! Падла! — заорал он на все расположение.
— А теперь вижу, — точно плотник — сказал высокий чин, и удалился.
Все кто видели эту сцену, схватились за животы, и минут десять по лагерю стоял приступ дикого хохота.
Не смеялся только Литр Стаканыч.
— Что смешного, жеребцы? Больно ведь. Да ты сам попробуй по пальцу то… — возмущался он.
Подскочил, проводивший комиссию «Батя».
— Бугинов! Я тебя……., а — а-а-а!..…. - увидев искреннее непонимание ситуации в глазах Стаканыча, махнул рукой и удалился.
— Ты видал, «Батя», впервые без матюков!????…… - бойцы отряда разинули рты.
Да такое случилось впервые.
Лежа в палатке на кровати, Сергей держал в руках гитару и проникновенно пел песню из кинофильма «Двенадцать стульев».
Почему-то эта песня, здесь на войне, стала своеобразным гимном отряда.
Лапа, Лисин, Гусаров и Головачев играли в карты.
— Девятка Пик!
— Дама треф.
— А я вот так.
Лапа и Головачев проигрывали. Выигрывая, Лис и Гусь подпевали Сереге:
— А это тебе на погоны- Сказал Лис и вручил Лапе четыре шестерки.
— Голова, тут и тебе хватит. Эх, Вдовы нет, а то бы мы Вам показали! — сказал Лапа и встал из-за стола.
— Может еще партейку? — предложил Лис.
— Да ну надоело. Серый, а ну дай жару! — подсаживаясь к Сереге, сказал Димон. И они допели последний куплет.
— Знойная фигурка…… я бы сейчас помял бы, какую нибудь знойную фигурку! — вздохнул Лапа, и посмотрел на плакат с полуобнаженной Алсу.
— Везет Вдове, он сейчас там со своей Танюхой, такое вытворяет — и высунув язык в сторону плаката изобразил, что по его мнению вытворял в данную минуту Вдова.
Все заржали. В эту минуту в палатку зашел хмурый Громов.
— Да везет ему, а тут либо Дунька Кулакова, либо завязать на узелок — сказал, пряча колоду Лисин.
Громов, уловив тему, немного повеселел и серьезно спросил.
— Слышь, Лис, а ты с кошкой не пробовал? Мы на «копеечке» всегда Мурку дерем.
— Нет, а как это? — не уловив подвоха поинтересовался Лисин.
— Как, как всему тебя Хорек учить надо. Ловим Мурку, берем валенок. Сажаем Мурку в валенок головой внутрь, отводим хвостик, и… — Андрей сделал многозначительное движение нижней половиной тела.
— А валенок на хрена? — так и не поняв прикола, продолжал спрашивать Лисин.
— А чтобы не царапалась, — ответил Андрей и, не выдержав, улыбнулся.
— Гром, я думал ты серьезно — обидевшись, сказал Лисин.
Палатка содрогнулась от хохота.
— Га-га-га. Андрюха напиши ему инструкцию!
— Хорек, повелся, Гы-гы гы!
— Да пошли Вы! Придурки — сказал Лисин, и сам начал смеяться.
— Га-га-га!!! Хо-хо-хо! Гы — гы-гы!! — еще несколько минут в палатке стоял смех.
Когда перестали смеяться, и успокоились, Громов подошел к Сергею.
— Серега, поможешь сегодня сортир убрать?
— Пошли, прямо сейчас, а то я вечером хотел в оружейке разобраться.
Чем-то, рассердив «Батю», Андрюха Громов получил от него три наряда на чистку туалета.
Все бы ничего, но Андрей был чрезвычайно брезглив. Вернее стал таковым, здесь в Чечне. Он не падал в обмороки в бою, при виде крови, мог съесть колбасу, разрезая ее штыком, которым только, что
