зарезал бандита, просто вытерев его об штаны.
Но уборка туалета и чистка собственных зубов (вообще непонятная странность) вызывали у него приступы рвоты.
«Батя», это знал, и поэтому влепил ему такое наказание. Причем вечером, обязательно, устраивал проверку, не выполнить его приказ, было равносильно самоубийству. Но ведь есть друзья, с которыми не только в разведку, но и на чистку сортира пойти можно.
— Парни я с вами, — подскочил Лапа.
— Пошли, быстрее будет, — согласился Сергей.
Всем хорош русский мужик, и в работе, и в бою, и в любви, и в пьянке. Но не в туалете. Попадая из автоматов в пятаки, в дыру туалета — ну никак не попадали!
— Вот сука снайпера, — матерился Лапа, работая лопатой.
Туалет на войне, почти святое место. Каждый раз, переезжая на новое место дислокации, первым делом строили туалет.
За чистотой отхожего места всегда следили тщательно. В этих нечеловеческих условиях, при плохой гигиене, легко можно было поймать любую заразу. Вплоть до брюшного тифа и бубонной чумы. Поэтому, от таких грязных работ никогда, никто не отлынивал.
Ни сержантский, ни офицерский состав. Также с отхожим местом, было связано немало смешных историй.
Как-то раз поехал с отрядом один офицер, не очень приятный в общении, очень заносчивый. Ехал он в первый раз, а понтов было много. Строил он из себя этакого «Техаского рейнджера». Пытался учить воевать и без того опытных бойцов. Симпатии он не вызывал. Постоянно ссорился с ребятами. Пытался всех построить, и всячески давил звездами младших по званию. Даже «Батя» через месяц понял, что этому человеку не место в отряде. Но как его было убрать. Помог случай.
Этот «Человек война», никогда не расставался со своим «стечкиным», носил его в открытой кобуре, без застежки и предохранительного шнура. Его много раз предупреждали, что так, оружие можно потерять, но «Человек война» на эти предупреждения ни реагировал.
И вот однажды, съев что-то не то, помчался в туалет, лихорадочно стянув штаны сел над дырой. И вдруг услышал глухой всплеск.
— Бульк!!!! — и «сия пучина» поглотила его пистолет. А надо сказать, туалет был капитальный, яма была метра два в глубину.
Такая неприятность, сразу перебила его желание. Еще бы, потерять оружие, это серьезно, статьей пахнет. Впрочем, пахло пока не статьей, но тоже неприятно.
Нужно доставать. На панические крики о помощи, собрались все свободные от службы. Попытки подцепить ствол крючком и магнитом, не увенчались успехом. Оставался только один способ — спустится, как Жак Ив Кусто, с аквалангом в глубину отхожего места.
Но нужно для начала найти аквалангиста. Самому, при наличии звезд на погонах, как-то нет желания нырять в неведомые глубины.
Попытки найти добровольца успехом не увенчались. Попытки приказать кому-нибудь, вызвали глухое недовольство бойцов.
Все решил пришедший «Батя».
— Ты уронил, оружие твое, ты и лезь, и чтоб через двадцать минут представил мне оружие к осмотру. Чистым и без запаха, — под дружный хохот собравшихся приказал комбат.
Снаряжение новоявленного аквалангиста состояло из общевойскового защитного костюма Л -1 (костюм химзащиты) и противогаза со скрученными шлагами, длина которых составила четыре метра. Пока аквалангист бродил по дну, неисследованного наукой моря и делал великие открытия, Громов, Серега и Лаппо, посовещались и куда то пропали. Оружие достали, причем было обнаружено еще два пистолета и штук пять гранат.
Вечером, под хохот личного состава, «исследователя» посвятили в — почетные дерьмолазы Отчизны, с вручением найденной, в развалинах — ночной вазы. На следующий день, этого офицера уже не было в отряде. А через неделю — в органах внутренних дел.
Громов, Лаппо и Сергей заканчивали убирать туалет. За этим занятием и застал их приехавший Вдовин.
— Здорово золотушники!!! — радостно заорал Алексей.
— Это же Вдова! Ей богу Вдова! — и Лапа полез обниматься.
— Постойте Вы гражданин целоваться! Сначала в баню сходи! — перефразировав Печкина сказал Алексей, отталкивая от себя Дмитрия.
— Ты откуда? Мы тут думали он у Таньки под боком.
— А меня Танька и послала, езжай, говорит, а то они без тебя, ну никак. А мне, говорит, страсть, как хочется увидеть их, до боли родные рожи.
— Ну Вдова, мужик! Водки привез?
— Привез, и водки, и папиросов, вот бабы не поехали. Хотел на вокзале одну уговорить. Она сказала, что сможет 150 человек ублажить. Да как узнала, что вы без секаса три месяца, нет говорит не поеду, а то разорвет меня, от избытка жидкости, — прикалывался Вдова.
— Ладно, пошли мыться и потом в палатку. Марат, баня еще теплая после тебя? — окрикнул Сергей проходящего из бани Марата Саитова.
— Горячая. Здорово Вдова!
— Здорово Маратка!
Пока Вдова раскланивался с остальными. Сергей с ребятами наскоро помылись в бане. Нужно было заняться оружием. Из оружейки принесли, два станковых крупнокалиберных пулемета «Утес», АГС, два РПГ 7 в. Сняли со станины спаренной зенитки, два КПВТ.
Разогнав из-за стола картежников, приступили к чистке оружия. Почистив общий арсенал, каждый взялся за личный. Пришел «Батя» послушать московские новости от приехавшего Вдовина.
Вдова, гоняя шомпол по стволу СВД, рассказывал, как похоронили Германа и Володьку. Во время рассказа, бойцы сосредоточено и молча работали. О смерти товарищей старались не вспоминать, Лешка своим рассказом разбередил души.
— Эх, житуха наша, собачья!! Когда все это закончится?! — сказал Сергей, ставя свой новый автомат в пирамиду. Вытерев руки ветошью, взял гитару, настроил и запел песню — слышанную когда-то, от раненого офицера морской пехоты, лежавшего с ним в госпитале.
Песня отражала его личное отношение к этой бойне, продолжавшейся уже несколько лет.
