— Морису здесь лучше. То, что делаем мы с мамой, помогает, хотя я не знаю, имеет ли благословение священников к этому отношение. Он сейчас настолько окреп, что каждый день гуляет. Он спит по ночам. А как он будет спать в Париже со всем этим уличным шумом?
— Ты не щадишь себя, — говорил отец. — Ты не можешь делать для него все сразу. Мы знаем недостаточно, Мари.
— Я знаю достаточно, чтобы не делать ему хуже.
— Все доктора, которых мы находили, сдались, сказали, создайте ему покой. Наконец доктор Перро решил, что может его спасти. Разве тебе не кажется, что мы обязаны попытаться, Мари? Не думаешь ли ты, что мы до конца дней будем корить себя за то, что не попытались?
Морис услышал достаточно. Он выпрямился и открыл дверь. Увидел родителей, сидящих за большим деревянным столом перед очагом. Бабушка еще оставалась в своей спальне.
— Морис, — воскликнул отец. Он встал и шагнул к сыну. Морису не хотелось, чтобы отец прикасался к нему, но тот уже опустился на колени и притянул его к себе. — Дай-ка на тебя посмотреть! Загорел. Наши соседи в Париже подумают, что я усыновил крестьянского мальчишку, когда я привезу тебя домой.
— Я не хочу в Париж, папа, — сказал Морис. — Не забирай меня туда.
— Ты не хочешь в Париж? Как можно такое говорить? Наш дом в величайшем городе мира.
— Я люблю здесь лес, папа. Он волшебный.
— Все леса волшебные, — ответил отец.
Мать расставляла тарелки, и, когда вышла бабушка, они сели завтракать. Сыром, свежим хлебом, клубникой и молоком.
— Не увозите меня больше в Париж, — выпалил Морис, прежде чем кто-нибудь успел проглотить хотя бы кусочек.
Мать с отцом переглянулись. Некоторое время все ели молча. Отец откашлялся.
— А когда ты ходишь на свои прогулки, Морис? — спросил он. — Можно мне сегодня пойти с тобой? Я хочу посмотреть на твой волшебный лес.
Морис понял, что выбора у него нет. Они пошли, на этот раз в полдень. Морис беспокоился. Он не хотел, чтобы отец нечаянно наступил на пагоды или разрушил их. Он решил не водить отца к кучам битого фарфора. Они остановятся у старой гончарни или вообще не будут заходить под деревья. Он скажет, что ему стало плохо, и отцу придется вести его домой.
Отец нес в одной руке корзину с едой, а другой держал за руку Мориса. Они прошли через сад, где работала бабушка. При их приближении она распрямилась и потерла спину.
— Какое прекрасное лето, — произнесла она. — На растениях почти нет слизней. И на салате нет, и в клубнике я нашла только одного на прошлой неделе. Если бы еще отогнать птиц.
— Я сделаю пугало, когда мы вернемся, — пообещал отец Мориса. — Оно поможет.
Бабушка улыбнулась и снова взялась за мотыгу. Морис с отцом дошли до реки. Морис не был голоден.
— Ты должен есть, чтобы становиться сильнее, — сказал отец. — Вот, возьми еще кроличьей грудки. Мясо сделает тебя крепче.
— Да, папа, — ответил он и съел мясо. Оно было солоноватое и вкусное.
— Те деревья и есть лес, где ты гуляешь? — спросил отец, указывая рукой.
Скоро они уже были под деревьями у развалин гончарной мастерской. Они шли медленно. У Мориса заболели ноги, ему не пришлось это выдумывать.
— Может, посидим здесь немного? — спросил Морис, и они присели на ступени.
Отец растер Морису ноги, потом обнял за плечи и притянул к себе.
— Я… — начал он, но тут же умолк. Отвернулся. Просто держал Мориса за плечи.
Морис посмотрел на кучи фарфора. Они сверкали, но отец ничего о них не сказал. Морис оглядывался вокруг в поисках пагод, но не увидел ни одной. Это его не удивило. Они спрятались при их приближении.
Но что-то шевелилось на ближайшей куче. Что-то темное. Морис выпрямился. Отец пнул что-то у себя под ногами, и Морис увидел, что это слизняк в панцире. Он немного полежал в пыли, куда его сбил отец, а затем пополз к кучам.
— Это все слизни на той насыпи, папа? — спросил Морис. Отец посмотрел туда, куда он указывал.
— Думаю, да. Странно. Я никогда не видел, чтобы они так собирались. — Он поднялся, чтобы пойти к куче.
Морис схватил его за руку.
— Не надо, папа!
— Это просто слизни, Морис.
— Нужно внимательно смотреть, куда наступаешь. Можно навредить кому-то и не заметить.
— Это слизням-то? Твоя бабушка будет признательна, если мы их затопчем.
— Нет, ты не понимаешь. Если мы туда пойдем, давай я покажу, куда надо ступать.
Отец снова сел рядом с ним:
— Значит, волшебное начинается здесь, да? И чему же мы не хотим навредить?
Его отец весело улыбнулся. Морис знал, папа считает это игрой, но ему было все равно. Он должен добраться до насыпей и увидеть, что происходит.
— Сними ботинки и ступай туда же, куда и я, — сказал Морис.
Они расшнуровали ботинки, и отец пошел вслед за ним. Морис беспокоился по поводу больших ног отца, но по дороге он не заметил ни одной пагоды, на которую отец мог бы наступить. Осколки, мимо которых они проходили, не были вымытыми и обточенными.
Ближайшая куча представляла ужасное зрелище. Она вся была покрыта слизнями в панцирях. Они облепляли ее темной массой, иногда слоем в три-четыре штуки.
— Тестацеллы, — произнес отец, — панцирные слизни. Они едят земляных червей и других слизней. Не удивительно, что в саду у бабушки нет слизняков. Если такие тестацеллы появляются где-нибудь, они сметают все на своем пути.
Морис высматривал пагоды. Куда они ушли, чтобы спастись от этих мерзких слизней, пожирателей других слизней?
— Я никогда не видел столько сразу, — продолжал отец. — Может быть, у них брачный сезон?
Морис ощутил, как его охватывает паника. Он знал, эгоистично думать только о себе, но если слизни сделают что-нибудь с пагодами или прогонят их отсюда и он не сможет их найти, он никогда не поправится.
— Кажется, они пытаются добраться до тех двух куч, но что-то им мешает, — сказал отец.
Это был построенный пагодами вал. Теперь Морис понимал, чего опасались пагоды, зачем они строили стену. Но что нужно здесь слизням? И где сами пагоды?
Потом он увидел терракотовые осколки и осколок с геральдической лилией, лежащие на земле у разрушенной части стены. Три слизня шуршали среди обломков.
— Нет! — выкрикнул Морис. Он помчался к Ти Ти Тину.
— Вернись, Морис! — позвал отец. — Ты поранишь ноги!
Но Морис не поранился. Он шагал по траве, цветам и слизням. Он радовался хрусту панцирей под ногами. Он снял с Ти Ти Тина трех слизней и выкинул их в реку, опустился на колени, чтобы поднять кусочки пагоды.
— Что это? — тихо спросил отец. Он стоял рядом.
— Пагода, — ответил Морис. Он едва мог говорить. Он не заплачет, сказал он себе. Он не позволит себе плакать на глазах у отца.
Отец опустился на колени рядом с Морисом:
— Что такое пагода?
Морис протянул на ладони терракотовые осколки, чтобы отцу было видно. Поднял кусочек с черной лилией.
— Его положил я, — пояснил он. — И подарил ему хрустальную бусину. Я не вижу бусины.
— Вот она, у твоей правой ноги. — Отец поднял бусину и отдал Морису.
