- Вот примерно так я и стала частью вампирского общества здесь, в Киеве... - закончила я рассказ.
- Я не хотел, чтобы ты вообще когда-либо столкнулась с вампирами, - сказал Гай после непродолжительного молчания. - Но на это было глупо надеяться. Запереть тебя я не мог и не хотел. Мне оставалось только пустить тебя в свободное плаванье и дать прожить жизнь так, как... эээ... Анютка любила так говорить: 'Как Бог на душу положит', - Гай усмехнулся.
Я улыбнулась ему, не зная, что и ответить. Он был прав.
- Могу ли я задать тебе вопрос, - осторожно начала я, - который может показаться тебе бестактным или причинит боль?
Брови куратора прыгнули аж до линии волос.
- Боль? Гайя, за две с лишком тысячи лет такие вещи как боль... становятся непозволительной роскошью. Скажем так.
- То есть?..
- То есть тебе приходится столько всякого дерьма хранить в себе, а если еще и испытывать боль по этому поводу... - он не закончил, хохотнул и предложил мне:
- Смелей, спрашивай.
- Ну... Сегодня Траян назвал тебя Паррицидой... эммм... Я просто хотела спросить, почему ты носишь такое прозвище?
- Какое-то же надо носить? - усмехнулся Гай, вставая. Он приблизился к моему бару, долил себе еще вина. - Кунктатор, Салинатор... Сцевола. Многим давали прозвища, вот и мне дали.
Я выжидающе уставилась на него. Наконец, куратор сказал:
- Ладно, кошечка. Все равно ты рано или поздно узнаешь. Лучше я сам расскажу тебе. Только ты, в свою очередь, пообещай мне одну вещь. Даже две.
- Какие же это вещи?
- Не возненавидь меня. И не начни бояться.
Я немного подумала.
- Я не стану ненавидеть или бояться, но не обещаю не осуждать.
- Пусть так.
Гай отпил вина, улыбнулся мне лучезарно.
- Просто, видишь ли, кошечка, у тебя есть все причины ненавидеть меня.
- Дай мне хоть одну, - не нравился мне его тон.
Улыбаясь еще ярче, мой красавец-отец, этот мужчина-картинка приблизился. Ледяные глаза его тоже улыбались.
- Я дам тебе не одну, а целых шесть причин, дорогая моя.
- Гай, - я впервые назвала его по имени, очень и очень строго, - я СЕЙЧАС начну тебя бояться.
- Ладно, вот тебе шесть причин, кошечка. Я убил твоего дедушку, - Гай загнул один палец на руке, - твою бабушку, - еще один палец, - твоего дядю, твою тетю и кузена. Кроме того, я убил твою двоюродную бабушку... Впрочем, она была больна с рождения, странно, что ее не удавили в колыбели... - Гай задумчиво сел на диван подле меня.
Ледяная волна серых глаз захлестнула меня с головой, заставив раскрыть рот и шумно вдохнуть воздух. Я не могла понять истинного смысла его слов. Убил... Всех убил... Задушить в колыбели?.. О чем он вообще?!
- Ты... т-ты... О маминой семье?! - ужаснулась я.
- Что ты, Анина мама умерла за десяток лет до твоего рождения. Отца у нее не было, - Гай уже не улыбался.
Лицо его снова стало таким же, как в вечер суда, когда мы встретились впервые - словно у неизлечимого больного.
- Так это была твоя семья? Твои родители и...
- И брат с женой и сыном. И моя тетка по матери.
Мне стыдно признаваться, но я почувствовала некоторое облегчение. Ужасно было бы, если б он убил мамину семью, а она продолжала с ним быть. Хотя не могу сказать, что уничтожить свою семью - хоть бы и две тысячи лет назад - поступок для здравого человека.
- Но зачем? Это же была твоя семья.
Гай закусил изнутри щеку. Он словно испытывал физическую боль.
- Зачем? Я много раз задавал себе этот вопрос по прошествии десятков и сотен лет с той поры. И не находил ответа.
- Но у тебя же была хоть какая-то причина?
- Ну... деньги? Я был младшим сыном, и... - Гай откинулся на спинку дивана и закрыл глаза рукой. - И ценности моих сограждан для меня были пустым звуком. То есть, если многие видели цель существования именно в создании семьи, рождении детей и так далее, то я предпочитал иное.
- Что именно?
- Шлюх, выпивку, наркотики, азартные игры...
Я едва сдержалась от неуместного возгласа в духе: 'А что, тогда все это уже было?!' Конечно, было. И будет всегда, во все времена. И молодые люди, которые избирают этот гибельный путь, тоже никогда не переведутся. Только вот не всем им выпадет такая мука - карать себя за это веками.
- Гай, - позвала я.
Он скосил на меня настороженный взгляд.
- Я осуждаю тебя, это так. Но не боюсь, не ненавижу. Я так понимаю, - я позволила себе улыбку и опасную шутку, - от патрицида к инфантициду ты переходить не собираешься?
Его реакция меня огорчила: он просто закрыл глаза, все так же полулежа. Я придвинулась поближе, положила ладонь ему на руку. Он открыл глаза. Судя по всему, ко всем его гастритам, простатитам и мигреням добавилась жесточайшая депрессия.
- Я ждал тебя две тысячи лет, - его глухой голос и его слова едва не заставили меня разреветься. Я вцепилась в руку Гая, старательно пряча глаза в своем стакане с вином. - Я так хотел семью. И ребенка. Одного, мне больше не нужно. Но меня наказывали боги... или Бог? Проклятые христиане, - вздохнул он. - Две тысячи лет, Гайя. Никого. И ничего. И вот - ты...
Он посмотрел на меня так, что я пискнула (голос мне изменял):
- Понимаю.
Гай мучительно заулыбался:
- О нет, не понимаешь. Но поймешь, обещаю. Ты просто... не просто чудо, скажем так.
Я до того расстрогалась, что пришлось стирать слезинку, потекшую по щеке. Гай смотрел на меня с печальной улыбкой:
- Ты живая. И ты моя. Я привыкал к этому 25 лет. И так и не смог привыкнуть.
Мы помолчали. Он положил ладонь на мою руку, и мы просидели так минут пять.
- А что потом? Как ты обратился?
Гай взглянул на меня:
- Ты не хочешь этого знать.
- Нет, хочу.
- Это тяжело.
- Ты уже понял, что я из той же стали, что и ты.
- Закаленной? - Гай усмехнулся. - Что ж. История моего обращения так же постыдна, как история моей жизни и моей смерти. Меня должны были казнить. Я отдал знакомому вампиру все, что имел, только бы он обратил меня. Он не обманул. Я стал вампиром лишь из страха смерти. Потом меня казнили. Ты знаешь, кошечка, КАК в Риме казнили за патрицид?
- Не знаю, Гай.
- Меня зашили в кожаный мешок с живыми змеей, обезьяной, петухом и собакой и утопили.
Я вскрикнула, прижимая ладонь ко рту.
- Poena cullei, - сказал Гай. - И все. Я воскрес. Принес кое-кому пару инфарктов. Прожил две с лишком тысячи лет. Родил девочку-дампира. Вот вкратце и вся моя история, кошечка.
