- Хватит играть, Мастер, - это Ингемар. - Давай начистоту, раз уж мы тут все в таком щекотливом положении. Ты с Фэнелом задумал меня прибрать. Фэнел сотрудничал с медиками, значит, ты тоже...
- Какого... - Траян возмутился. - С какими, к дьяволу, медиками?! Да я их вырезаю нещадно всюду, куда могу дотянуться! И с Фэнелом у нас дел такого рода никогда не было.
- Почему же ты постоянно меня пытался на Форуме нагнуть?!
- Потому что ты не справляешься! - тут Траян уже просто заорал.
Я прикрыла глаза. Соседи, наверное, прильнули к своим дверям всеми ушами.
- Cazzo! Я что, до скончания века вынужден всем вдалбливать в их тупые головы - Ингемар не справ-ля-ет-ся! Что еще кому непонятно?!
- Погодите, ведь Хьюго упоминал о каком-то цезаре, - несмело заикнулась я, когда молчание слишком уж затянулось. Противостоящие стороны смотрели друг на друга по-волчьи. Особенно это удавалось Ингемару.
- В данный момент срал я на всех цезарей мира! - Траян прижал Еву так, что она застонала и ткнула его локтем в бок.
- Не смей! - зашипел Ингемар.
- Верните мне Эстеллу!
Тут уж она не выдержала.
Девушка решительно вылезла из-за меня, я не успела остановить ее. Тем не менее, она не вышла за порог квартиры. Что-то сказала тихо Траяну на итальянском. Он ослабил хватку, что-то ответил нервно Эстелле. Та еще тише заговорила, теребя край кофты и опустив голову.
- О чем они? - шепчу Гаю.
В подъезде тишина. Этим-то сволочам итальянским все понятно.
- Я хочу поговорить с Эстеллой наедине, - вдруг говорит Траян, отталкивая Еву в руки Ингемара. Тот обхватывает ее обеими руками, возвращает в квартиру.
Ева немного напугана, но старается держаться.
- Нет, я ее не оставлю с вами, - качаю головой. - Гипноз...
Траян закрывает глаза и на итальянском что-то говорит. Слышу топот удаляющихся. Он прогнал своих вампиров.
- Брат, ну потешь племяшку, - криво усмехнулся Гай, - пусть останется. Видишь, какая горячая?
Траян что-то буркнул на итальянском.
- Ингемар, - обратился к нему Гай, - не мог бы ты дать нам немного времени? Я прослежу за тем, чтобы все было в порядке.
Мана без слов вошел в квартиру. Траян едва не убил его взглядом. Зеленоглазый наслаждался сложившейся ситуацией.
- В дом моей жены я могу входить, - сказал он с улыбкой садиста, хотя никто ему и полслова не сказал.
Медленно, нехотя удалились мои вампиры. Увел с собой Еву наш Мастер. Что поразило меня - Траян стоически и терпеливо дождался, пока не закроется лифт за Кимом, Сашей, Иваном и Ксеней. Эти были последними, кто ушел.
Мастер Европы вообще был на себя не похож. Когда Мана демонстративно громко включил телевизор в зале, он, наконец, что-то нервно сказал Эстелле на их родном языке. Девушка стояла молча, только голову опустила. Тогда Траян продолжил, но уже увереннее и злее. Почему-то казалось, что за злостью он скрывает страх. Эстелла все молчала, а Траян все повышал тон голоса и темп речи. Я все значительнее поглядывала на Гая, требуя перевода или хотя бы намека. Наконец, терпение куратора не выдержало.
- Траян, притормози, - недовольно сказал он на русском Мастеру Европы. - Если все дело только в этом... Брось запугивать девочку тем, что ждет ее семью в нищете. Сколько же задолжал тебе ее отец? - Гай вынул из внутреннего кармана жилета бумажник, достал чековую книжку. - Озвучь, пожалуйста, в какую долговую яму ты их вогнал.
Траян посмотрел на него бесцветно, словно не услышал. Однако же ответил:
- У меня уже пытались купить ее свободу.
- И что же помешало?
- То, что я не хочу ее продавать.
- А кто пытался купить? - не удержалась я.
Ненавидящий несчастный взгляд Траяна пал на меня.
- Твой муж, племяшка.
Гай настойчиво сказал:
- Я жду, Траян.
- Я не продаю ее свободу.
- Я думаю, Форуму будет интересно узнать, как ты используешь человека уже долгие несколько месяцев.
- Думаю, Форуму будет интересно узнать и о твоей незарегистрированной дочери, - жестко ответил Траян. - И ты же понимаешь, у дампиров, прошедших регистрацию, резко возрастает риск быть украденными и использованными куда более жестоко.
- Документы на ее регистрацию уже лежат на моем столе в Вене, - сказанное Гаем скучающим тоном соединилось с моим ворчанием:
- Более жестоко не бывает.
Не упуская момента, продолжаю:
- Вы же ее убиваете! На улице мороз минус десять, а она шастает в платье и туфлях! Даже если вы вдруг начнете ее кормить регулярно и даже если перестанете причинять ей такую боль, она все равно умрет. От переохлаждения, воспаления или простуды какой-нибудь.
У меня было чувство, будто Траян слышит это впервые.
- О чем ты?
- О господи! Значит, ее пытались выкупить, из-за нее предпочитали летать через комнату от ваших ударов, ее воровали у вас из-под носа - а объяснить, что человека надо кормить и одевать, никто не догадался?!
Траян немного поник.
- У меня давно не было людей... Лет 600.
- Смертная Меуччи разве в таком же положении?
- Примерно... - бормочет Траян. Вспоминаю тепло одетую девушку вполне здорового вида и тоже бормочу:
- Как же... Гай, - обращаюсь я к нему на английском, чтобы понимала Эстелла, - я никогда ни о чем тебя не просила и не попрошу, кроме этого. Дай ход этому делу, прошу. Пусть Эстеллу защитят законодательно, и она станет свободной.
- Кошечка, ты же понимаешь, что таких, как Эстелла - тысячи по всей Европе.
- Мне остается только молиться, чтобы рядом с этими людьми рядом оказалась какая-нибудь Гайя... - 'или Мана', добавляю мысленно. Вот ведь сволочь - такая нежная мысль вертится в моей голове. А мне ничего не говорил по этому поводу...
- Твою мать! - взрывается Траян и лупит кулаком в стену, еще и еще. - Немедленно отдайте мне Эстеллу!!!
Тут открывается дверь у соседей:
- Я сейчас милицию вызову, сколько можно тут орать, ночь-полночь на дворе... - слышу сварливый голос соседки. Мало ей от Субирано досталось.
Взбешенный Траян ногой захлопывает открывающуюся дверь. Синхронный вскрик - мой и Эстеллы - разрывает ночную тишину еще сильнее. Мана выглядывает из комнаты, прячется обратно. Телевизор он тише не делает.
- Хватит! - твердо говорит Эстелла, бледнея и краснея от собственной смелости. - Гайя, куратор - дайте мне, пожалуйста, пару минут, чтобы поговорить с Ма... с Траяном.
Так, думаю, хорошо. Она уже, по крайней мере, не зовет его раболепно ни хозяином, ни мастером.
