соотечественникам.
— Великие умерли, — вздохнул студент, но более мне не докучал.
На четвертые сутки мы добрались до места. Почти добрались. На небольшой станции мы покинули экспресс.
— До имения десять миль, — Константин огляделся. К нам спешили двое. — Это за нами.
Встречающие подхватили наш багаж.
— Как же мы будем добираться? — от долгой езды мне казалось, что все вокруг так и норовит сорваться с места — вокзальчик, деревья, сомнительное строение, пахнущее лизолом.
Холмс поддержал меня за локоть.
— Кружится голова?
— Спасибо, Холмс. Проходит.
Мы шли вслед за Константином.
— Надеюсь, идти не десять миль?
— Что вы. Уже пришли, — он подвел нас к небольшому составу, паровозик и вагон. — Дядя построил ветку до Рамони.
Вагон оказался роскошным салоном — специально для встреч дорогих гостей, пояснил Константин. Его одного бы так не встречали.
— Как-то будут провожать? — рассмеялся Холмс.
Лес подступал прямо к полотну, еще немного, и ветви деревьев заколотят по вагону.
В салон вошел слуга.
— Он спрашивает, не угодно ли чего господам, — перевел Константин.
— В каком смысле — не угодно? — поинтересовался я.
— Чаю, водки, закуски.
— Но ведь имение рядом.
— Точно так-с.
— Мы, пожалуй, обойдемся.
Лес отступил, посветлело.
— Еще минут пятнадцать, — Константин глянул в окно.
Потянуло дымом, гарью.
— Никак, пожар, — я тоже выглянул наружу. Невдалеке горел подлесок — трава, кустарник, а несколько мужиков пытались сбить огонь ветками.
Константин поговорил со слугой.
— Засуха. С Мокия нет дождя.
— С Мокия?
— Наш православный святой. Другими словами — с середины мая. Если в скором времени не приударит дождик, плакала свеколка. Сухие грозы землю жгут, говорят мужики.
Пожар казался невелик, я предположил, что с ним управятся.
— Потушат, барин, не впервой, — переводом своим Константин доказывал, что литература так просто от него не отделается.
Поезд замедлил ход.
— Вот и приехали.
Экипаж стоял напротив вагона. Нам не пришлось даже касаться багажа: все сделали слуги.
— Где же завод, замок? — я сел рядом с Холмсом, Константин — напротив.
— На правом берегу реки. Туда идет узкоколейка, уголь, серу, известь возят, свеклу, а обратно — сахарок, конфеты.
Кучер тряхнул вожжами, и мы тронулись. Меж деревьев голубела река.
— Это наша речка, Воронеж. Проблемы с мостом — надо строить каменный, под тяжелый состав.
Мост и вправду был неказист: деревянный, на сваях, выкрашенный в темно-зеленый цвет, он напоминал замшелого дракона, притворявшегося спящим, в надежде на рассеянного путника, который примет его за настоящий добропорядочный мост.
А дальше, дальше и выше, стоял замок детских снов — с кокетливыми зубчатыми башенками, стрельчатыми окошками и всеми прочими финтифлюшками времен Короля Артура.
— Замок Ольденбургских, — сообщил Константин деланно равнодушно, даже не поворачиваясь к замку лицом. У нас-де этих замков — девать некуда.
Нам удалось миновать непроснувшийся мост. Деревья правого берега быстро надвинулись, заслоняя собой добрую старую Англию, на смену видению пришел аромат — тоже из детства, аромат сластей, рождественских даров, счастья.
— Конфетная фабрика. Видите, между ветлами, трехэтажная. А дальше — завод. Завод осенью заработает, а фабрике круглый год нет роздыху. Золотые медали Парижской и Лондонской выставок имеет.
Мы с Холмсом переглянулись, улыбаясь — столько чувствовалось в этой небрежной фразе затаенного хвастовства.
У развилки экипаж повернул налево, в гору. Направо — это к фабрике, к сластям. Увы, нам не туда.
Лошади с рыси перешли на шаг, кучер для вида покрикивал на них, легонько стегал, но путь был крут, а лошади — мудры.
Дорога серпантином взбиралась вверх, огибая замок, и когда мы, в конце концов, выехали на ровное место, пришлось еще катить по аллее, тенистой, прохладной, вдоль каменной ограды.
Широко распахнутые ворота стерегли башенки, одна пониже, а другая — высокая, с курантами, которые как раз вызвенели музычку, а потом ударили трижды. Местное время.
Экипаж въехал во двор. Фонтан перед замком бодро шипел водяными струями, а сам замок вблизи обретал объем, вес, сущность, и уже ненастоящим, сказочным не казался.
Нас поселили не во дворце, а рядом, в большом флигеле, называвшемся «Уютное». И действительно, жилище наше было весьма милым, более того — роскошным, но роскошью не броской, а добротной и скромной — если такая роскошь возможна вообще. Дубовые панели, ковры, красное дерево. Ничего удивительного, объяснил Константин, дом строился и обставлялся для молодых, но принцесса Ольга купила имение неподалеку и построила усадьбу по своему вкусу, проще, но просторнее. «Уютное» же осталось для дорогих гостей. Великого князя Михаила, например. Или вот для Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Тем лучше для нас. Самого Константина поселили в третьем доме, тоже рядом, сорок шагов от флигеля, в «свитских номерах». Ничего, очень даже неплохо.
Свитские номера — значит, для лиц, сопровождающих высоких гостей, для свиты. «Хоть в печь клади, лишь горшком не зови», — привел русскую пословицу Константин.
Мажордом передал, что принц Петр ждет нас через три часа, желая, чтобы мы сначала отдохнули и обвыкли с дороги. Ужин в семь пополудни, по случаю лета одеваться без формальностей.
— Дачная пора, сельский отдых, — комментировал Константин. В Петербурге — куда, шалишь. Строго. А здесь, средь мурав и дубрав, попроще. И с мужиком в поле принц Петр за руку может поздоровкаться. Не со всяким, понятно, а с работящим, справным.
Смывая в ванной дорожную пыль, я гадал о характере дела, ради которого нас пригласили сюда. Пригласили Холмса, если быть точным. Сильные мира сего не часто прибегают к его услугам. Но — прибегают. Что-то будет на сей раз?
Я раздумывал над тем, что надеть, когда в дверь постучали.
— Ватсон, вы в нерешительности, — Холмс был в светлом полотняном костюме.
— Да, Холмс. Смокинг?
— Нет, нет, ни в коем случае. Во-первых, вы слышали: «без формальностей». Во-вторых, облачаясь в смокинг или во фрак, вы претендуете, хотя бы чисто внешне, встать с хозяином на одну ступень, в простой же одежде вы даете ему возможность снизойти до вас. И в-третьих, в России от иностранцев ожидают экстравагантности, она придает больший вес. Будь у вас костюм для игры в гольф…
— У меня нет костюма для игры в гольф.
