— Не надо мне напоминать, — сказал Брустер сухо. — И что же, вы думаете, что это еще один Лэмфорд?
— Ну, — промямлил Мортон, — нет, я не уверен, но выглядит очень похоже. Если бы вы могли послать официальный запрос на записи и все остальное, президент банка покажет мне здешние счета, но он не будет этого делать без письменного предписания. Это его право, конечно. Мне нужно еще несколько дней, чтобы собрать все факты и посмотреть, что может мне показать президент банка. — Непрошеный образ Илоны Уэйнрайт ворвался в его сознание. Видение было настолько ярким, что три-четыре секунды он был не способен говорить и ему пришлось закашляться, — и… еще немного времени, чтобы… оценить то, что я найду.
— С вами что-то не в порядке? Пусть о вас позаботятся, пока вам не стало хуже, — потребовал Брустер.
— Аллергия, полагаю. Наверно, это аллергия, — сымпровизировал Мортон. — Думаю, мне надо принять еще одну таблетку.
— Не пренебрегайте этим. Мы же не хотим потом оплачивать ваши больничные счета, — сказал Брустер, разговаривая будто с капризным шестилеткой.
— Я не хочу создавать проблемы, — сразу заверил его Мортон. — Это все из-за пыльцы, осенью бывает пыльца.
— Да, — сказал Брустер тоном, который давал понять, что обо всех проблемах Мортона он наслушался более чем достаточно. — Я позабочусь, чтобы нужные документы были посланы в банк экспресс-почтой или с курьером, если будет такая необходимость. Для ваших целей этого должно быть достаточно.
Мортон кивнул сам себе.
— Я не думаю, что мистер Уэйнрайт проигнорирует запрос, если он будет сделан должным образом и официально, но он обязан защищать интересы своих вкладчиков, и с его стороны такое поведение заслуживает одобрения.
— Это все, Саймз? — Тон Брустера подразумевал, что он не нуждается в том, чтобы Мортон Саймз учил его выполнять свою работу.
— На данный момент — да, — сказал Мортон, потирая голову рукой. — Я позвоню послезавтра. А мои письменные отчеты вы получите, когда я вернусь. — Теперь голова у него звенела, а каждое произнесенное слово раскалывало череп.
— Держите свои медицинские записи отдельно от остальных. Нам понадобится просмотреть их для компенсации. — Брустер помолчал, затем сухо попрощался и повесил трубку без дальнейшей задержки.
После звонка, просидев в пустом холле почти полчаса, Мортон был едва способен пройти недолгий путь от гостиницы до закусочной, а когда добрался туда, еще сидел некоторые время, глядя в меню. Предлагавшаяся в нем солонина с капустой настолько его не привлекала, что он, как ни странно, почувствовал легкую тошноту, пока его читал. Солонина и капуста. Без сомнения, ее варили, пока она не развалилась, а капуста стала безвкусной овощной размазней. Наконец, когда официантка пришла принять заказ, он повернул к ней затуманенный взор. — Могу я надеяться, что вы раздобудете мне бифштекс с кровью?
— Бифштекс? — переспросила официантка, украдкой бросив пристальный взгляд.
— Да, бифштекс. Знаете, это такой кусок коровьего мяса, поджаренный, но с кровью. — Мортон положил локти на стол, сам изумляясь своим ужасным манерам. — И поскорее, если можно.
— Как насчет гамбургера, поджаренного, но с кровью? — спросила официантка, и это было не совсем издевкой.
— Отлично, — сказал Мортон, но с ноткой сожаления: он уже предвкушал, с каким удовольствием будет вгрызаться в мясо; с гамбургером это не пройдет.
Он ждал почти пятнадцать минут, прежде чем официантка вернулась с тарелкой сырой рубленой говядины и всеми ингредиентами для мяса по-татарски.
— Я подумала, что это вам придется по вкусу немного больше, — пояснила официантка с выражением, которое лишь немного не дотягивало до того, чтобы превратиться в плотоядный взгляд. — Я еще принесу вам немного французского хлеба…
— Ничего, не беспокойтесь, — сказал Мортон. Его голод усилился почти до боли, когда он посмотрел на горку сырой говядины. — Обойдусь. — Эти грубые слова шокировали его самого: он никогда не обращался с людьми так, как сейчас обошелся с официанткой. Он не мог взять в толк, что на него нашло, и решил, что это, возможно, эффект от аллергии или еще от чего-то, что вызвало эту отвратительную слабость. — Вы, наверное, от аллергии не страдаете.
— От аллергии? Только не я. — Официантка неприятно рассмеялась. — Так у вас аллергия?
Ответа она не ждала — повернулась на каблуках и оставила его наедине с «бифштексом».
К утру Мортон чувствовал себя достаточно отдохнувшим. Его взгляд больше не затуманивался при резких движениях, а головная боль стала вполне сносной. Он едва не отказался от двух сваренных вкрутую яиц, которые были доставлены в его комнату угрюмым клерком, затем все же впихнул их в себя, чтобы не напрашиваться на повторение вчерашнего инцидента. Он решил, что сегодня нужно проверить банковские записи; он надеялся, что Хьюлетт Уэйнрайт не будет слишком противиться его требованиям. При воспоминании о своей предосудительной встрече с Илоной Мортон съежился, не в силах представить, как он сможет встретиться лицом к лицу с ее мужем. Он попытался сконцентрироваться на работе, которую ему доверили, по во все это врывалась Илона; ее элегантное чувственное присутствие пробиралось в мир цифр. Наконец Мортон отложил отчеты и решил нанести визит на почту. Если документы, которые он затребовал, уже пришли, он мог продолжать работу. Ему хотелось верить, что одержимость уменьшится, если он с головой уйдет в свою работу. Романы и налоговые формы редко сочетаются, решил он и подумал о тех многочисленных случаях, когда его увлечение угасало — стоило лишь усилиться рвению по выслеживанию налоговых несоответствий. Как же он стремился к своему компьютерному экрану и безопасному прибежищу надежных, осмысленных, бескровных цифр! Впечатление, которое производили на него изгиб рта и блестящие глаза Илоны Уэйнрайт, можно было изгнать колонками цифр.
На почте находился одинокий пожилой клерк, мужчина казенного серого цвета, начиная от волос, глаз и кожи и кончая свитером и брюками. Он односложно отказался сообщить, пришли ли документы из Внутренней налоговой службы для Хьюлетта Уэйнрайта, а когда на него надавили, закрыл заслонку перед своей конторкой.
Мортон неохотно двинулся к банку, и его рвение исчезало с каждым шагом. Он не знал, как сможет, подавленный виной, посмотреть в лицо Хьюлетту Уэйнрайту: ведь Илона была его женой. Мортон никогда прежде не допускал связи с замужней женщиной, и осознание того, что в таком маленьком городке, как Иерихон, секреты удержать невозможно, приводило его в ужас больше, чем возможная ярость Уэйнрайта.
— Добрый день, мистер Саймз Мортон! — Хьюлетт Уэйнрайт порывисто вышел из своего офиса. Он указал на дежурного кассира. — Как мило с вашей стороны прислать эти письма. Я не могу передать, как это облегчает дело. Ведь таким образом я не скомпрометировал своих вкладчиков, не так ли? — Его голос рокотал в сводчатой комнате. — Проходите в мой офис, и мы сможем внимательно изучить записи.
Мортон пришел в замешательство от этого напора и все еще колебался, пожимая руку президенту банка.
— Что ж, спасибо.
— Сегодня вы выглядите чуть менее здоровым. Ничего, что я об этом говорю? — Он провел Мортона в свой офис. — Вы единственная добыча в городе, и поэтому вы… — Он умолк, когда Мортон воззрился на него.
— «Единственная добыча в городе»? — сказал Мортон, шокированный противоречивыми чувствами.
Хьюлетт сложил руки.
— Шутка, вроде каламбура, Мортон. Вы… пользуетесь спросом из-за этого.
К своей досаде, Мортон покраснел.
— Мистер Уэйнрайт, я не знаю, что вам сказать. Я никогда не намеревался делать ничего некорректного, и вы должны верить, что…
