увидел.
— Еще мне хотелось бы попросить, чтобы ты не вопил как тысяча чертей, когда увидишь меня. И, пожалуйста, не убегай, бросив меня на произвол судьбы в сгущающихся сумерках.
— Слушай, приятель, если ты хочешь выкинуть какую-нибудь шутку со мной, — обратился Хёрши к лесу, — то учти, что я только что издал одну книжку про крутого парня, кромсавшего всех подряд топором, и извлек из этой книги кое-что полезное для себя…
— Не мог бы ты подойти чуть ближе к клену, начальник?
— Это который из них клен?
— По-видимому, тебе следует издать какую-нибудь капитальную книжку о лесном хозяйстве. Ты шатаешься по этому окаянному лесу уже почти шесть лет и до сих пор не можешь отличить клена от тополя или вяза. Ну хорошо, я облегчу тебе задачу и сам подойду. Стой на месте.
Кусты около одного из деревьев — очевидно, клена — зашевелились, и из них вышел самый обыкновенный енот, судя по всему, видавший виды.
— Конечно, я надеялся встретить кого-нибудь поимпозантнее, но что поделаешь, — вздохнул зверек.
Хёрши сделал шаг назад и опять огляделся.
— Ну ладно, ребята, пошутили, и хватит. У меня нет настроения участвовать в фокусах с чревовещанием или спрятанными на деревьях динамиками.
— Неужели я похож на какого-нибудь банального кролика из шляпы и меня надо дублировать? — Енот поднялся на задние лапы и ткнул в шерсть на груди крохотным пальчиком. — Может, все-таки перейдем к делу? Только прошу тебя, не делай поспешных выводов, выслушав мою печальную повесть.
Хёрши всмотрелся в сумеречный лес внимательнее.
— Это что, съемка скрытой камерой? Какая-нибудь программа вроде «Все люди дураки» или «Самые выдающиеся идиоты Америки»?
— Вот черт, я лишь раз в году могу обратиться за помощью к человеку, и меня угораздило нарваться на тебя! Поверь, я рад нашей встрече ничуть не больше, чем ты.
Похоже, это наглое животное действительно разговаривало с ним. У него был писклявый голос с британским акцентом.
— Конечно, есть еще одна возможность, — сказал Хёрши еноту. — Я тронулся, и у меня начались галлюцинации.
— В лучшем случае ты еще где-то на грани помешательства, начальник. Все это происходит в действительности, — заверил его енот нетерпеливо. — Будь так добр, выслушай же меня наконец. Ты можешь избавить меня от необходимости еще целый год переживать душевные муки и рыться в отбросах, оказав самую пустячную… — пауза затянулась, — услугу.
— Подожди-ка. — Хёрши подошел к еноту и присел на корточки, разглядывая его. — Уж не хочешь ли ты сказать, что тебя заколдовали?
— Оп-ля! Ты попал в точку с первого раза.
— Кто-то наложил на тебя проклятие?
— Опять угадал. Неужели ты умнее, чем кажешься?
— Если ты хочешь добиться от меня какой-то услуги, то оскорбления вряд ли помогут тебе достичь цели.
— Да, конечно, прошу прощения. — Сокрушенно вздохнув, енот пожал мохнатыми плечами. — Короче говоря, начальник, суть в том, что конкурирующий колдун наложил на меня это окаянное проклятие еще в тысяча девятьсот семьдесят девятом году, и с тех пор я пытаюсь…
— Конкурирующий колдун? Значит, ты тоже колдун?
— В человеческом облике — да. Но в данный момент мои способности почти на нуле. Способ, каким можно освободить меня от этого колдовства, наверное, покажется тебе довольно банальным, но воображение у моего заклятого врага не слишком богатое, и к тому же с оттенком извращенности. Я слышал краем уха, что ты однажды редактировал сборник народных сказок, так что, возможно, имеешь представление…
— А-та-та-та-та! Ну уж, фигушки. Не дождетесь. — Хёрши поднялся и снова вперил взгляд в лесную чащу. — Мальруни, это твои штучки? А ну, выходи.
— Мальруни сейчас в Нью-Джерси развлекается в постели с новой помощницей редактора молодежного отдела, — информировал его енот. — А тебе всего-то и нужно поцеловать меня.
— Все ясно, это розыгрыш. Опять «поцелуи Хёрши». Вот уже в девяносто две тысячи шестьсот одиннадцатый раз с тех пор, как я родился, какой-нибудь умник…
— Послушай, Хёрши. Не я выдумал это дурацкое колдовство и способ, каким я могу от него избавиться.
— А откуда ты знаешь, как меня зовут?
— Ты сам только что кричал об этом. Кроме того, даже существу со столь ничтожными оккультными способностями, какими я сейчас обладаю, не составляет труда угадать имя и профессию какого-нибудь чудика вроде тебя.
— Ты колдун мужского рода? — спросил Хёрши.
— Увы, да. Я не прекрасная заколдованная принцесса.
— Ну, не знаю… Если станет известно, что я целовался в лесу с мужчиной…
— С енотом, а не с мужчиной! В данный момент я енот. И потом, кто об этом узнает? Я болтать не собираюсь.
— А если я подхвачу у тебя какое-нибудь енотовое бешенство?
— Уверяю тебя, я не страдаю бешенством.
— Это ты так говоришь.
— Не обязательно целовать меня в пасть. Можешь поцеловать в макушку.
Хёрши дернул за козырек своей бейсбольной шапочки.
— А что я буду с этого иметь?
— Неужели ты не можешь поступить по-человечески просто так?
— В принципе, конечно, я мог бы. Но традиционно в сказках полагается какое-нибудь вознаграждение — горшок золотых монет, бочонок с драгоценными камнями, исполнение трех желаний, женитьба на принцессе — что-нибудь из этой серии.
— Послушай, Хёрш. Помоги мне, и я скажу тебе, как решить проблему с Жанин Уорблер.
— Так ты и о ней знаешь?
— Да, кое-какие слухи просочились ко мне из заоблачных сфер.
Хёрши в Последний раз внимательно огляделся.
— О'кей, — произнес он и очень аккуратно поцеловал енота в лоб.
Вернувшись в понедельник домой после тяжелого трудового дня, Хёрши нашел колдуна в гостиной, где тот расположился в большом черном кресле перед телевизором.
— Развлекаешься, Рансибл? — спросил он. — Кстати, по-моему, это все-таки дурацкое имя.
— Таким уж меня наградили. Я коротаю время за видеоиграми.
— У меня нет видеоигр.
— Магу первого класса нет надобности в ваших ничтожных технических выдумках.
— Помнится, ты хотел сосредоточиться на поисках жилья и съехать с моей квартиры.
Волшебник оказался приземистым толстым мужчиной лет шестидесяти пяти с курчавыми седыми волосами. Его одежду составляли помятый костюм из материала, похожего на твид, розовая рубашка и галстук всех цветов радуги. Поверх всего этого была накинута доходившая до полу хламида бронзового цвета. Рансибл никогда не снимал желтых очков с мутными поцарапанными стеклами.
— Я восстанавливаю силы, — ответил он своим пронзительным голосом. — Многолетнее прозябание в этой окаянной енотовой шкуре не способствует укреплению здоровья.
Хёрши, слегка ссутулясь, бросил свой «дипломат» у порога и плюхнулся на низкую белую тахту напротив колдуна.
— Как насчет Жанин Уорблер? — спросил он.
