— Ужасно не хотелось этого делать. «Томпсон» выглядел как коллекционный экземпляр. — Он уловил выражение моего лица и продолжил: — А вы не заметили? Рукоятка взведения в верхней части. Такие выпускали только до тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Интересно. До сегодняшнего дня я и не подозревал, что устройство будет работать на людях, — мне никогда не приходило в голову испытать его на живом существе. — Он взглянул мне прямо в глаза. — Скарпони?
— Незначительный местный мафиози. Хочет меня прикончить и постоянно посылает кого-нибудь позаботиться об этом.
Тут я оборвал разговор: на горизонте возникла толпа вооруженных до зубов соседей, намеревающихся выяснить причины стрельбы. По меньшей мере двое явно имели личный, собственнический интерес во всем этом — за их машинами мы прятались от бандитов.
К счастью, Фрэйли был в добрых отношениях с соседями, так что ему удалось убедить их, что мы сообщим о стрельбе в полицию, не вдаваясь в подробности относительно быстро убывающей кучи денег на дороге. Он вручил свои визитные карточки двум семьям, машины которых были изрешечены и помяты, и записал на обороте фамилию и телефон автомеханика со словами:
— Если страховка не полностью покроет ремонт, не волнуйтесь, я возмещу разницу. Мой друг и я были бы сейчас покойниками, если бы не воспользовались вашими машинами как укрытием, и я лично позабочусь о том, чтобы ваши автомобили снова стали как новенькие. Это лучший автомеханик в городе. Он мой добрый друг; в конце концов, я вырастил трех дочерей, которые обожают быстро ездить. Благодаря их привычкам его ребенок смог закончить колледж.
Поздним вечером, после импровизированной соседской вечеринки, вынужденного общения, рукопожатий, покачивания головой и реплик типа «Куда катится этот мир», нам наконец удалось отступить к дому Фрэйли.
— Отец, где ты… О! — При виде меня она торопливо завязала пояс фланелевого халата.
Мне понравилась ее сорочка, короткая и прозрачная. Ноги ничуть не уступали всему остальному.
— Ничего страшного, дорогая, — ответил Фрэйли. — Нежелательные элементы покинули окрестности, и полицию должным образом поставят в известность. Думаю, самое время отправиться на боковую. Мы перехватим чего-нибудь на кухне и постараемся не шуметь.
Непохоже было, что его слова убедили ее, но она исчезла в коридоре.
Я последовал за хозяином в кухню. Он не терял времени зря: кофейник шипел, на буфете ждали два бренди, и сам доктор разбивал яйца над сковородкой.
— Какую вы любите яичницу?
Он был абсолютно спокоен, словно в него каждый день палили из проезжающих мимо машин. Затем я заметил в стакане, стоявшем у плиты, следы влаги, и увидел, что бутылка бренди на буфете уже почата. В ней не хватало по меньшей мере трех порций. Профессор Фрэйли оказался еще расторопнее, чем я думал.
Я угостился рюмкой бренди и ответил:
— Ем яйца в любом виде.
Это было то же превосходное бренди, что и днем, и оно притупило боль в плече от удара о мостовую. К тому времени, как еда была готова, я более-менее почувствовал себя человеком и приступил к теме, волновавшей меня больше всего:
— Это ваша дочь Карла, не так ли? Я ее сразу не узнал — она так выросла.
Он улыбнулся мне, намазывая тост маслом с низким содержанием жира.
— Да, вам всегда нравились мои дочери. Помню, было время, когда вы встречались с двумя одновременно.
Я начал было отнекиваться, но профессор махнул на меня тостом, от которого уже успел откусить половину. Прожевав хлеб, он продолжил:
— Я не возражал. Да будет вам известно, я бы предпочел, чтобы они обе продолжали встречаться с вами, а не с этими занудами, за которых потом выскочили замуж. Карла — самая младшая, но она достаточно взрослая и умная, чтобы позаботиться о себе. Признаюсь, мне не нравится мысль, что рядом с ней будет находиться человек, являющийся мишенью для организованной преступности. — Он сменил тему. — А почему вы бросили колледж? Прошло немало времени, но я, кажется, вспоминаю, что вы были одним из моих лучших студентов.
Я рассмеялся. Теперь это почти не задевало меня.
— Когда тебя вышвыривают из университета, ты сразу же попадаешь в лапы к военным. Это на некоторое время отвлекло меня от мыслей о карьере, затем я получил офицерский чин и еще несколько лет работал на одну из секретных служб Дяди Сэма, потому что научился кое-что ненавидеть. Когда моя физиономия примелькалась, передо мной встал выбор: или просиживать штаны за столом в Лэнгли, или вернуться домой и найти честную работу. Поскольку единственным, в чем я по-настоящему смыслил, был шпионаж, я обзавелся лицензией частного детектива. — Я пожал плечами. — Все шло хорошо, пока не смягчили законы о разводе. Теперь я даже не могу позволить себе офис с исправным кондиционером. Всякий раз, когда мне поручают дело, я своими действиями наступаю на пятки Скарпони, а он в свою очередь продолжает подсылать ко мне убийц.
Фрэйли вопросительно поднял брови. Я объяснил:
— Эдвард Скарпони — потомок старой уважаемой семьи итальянских мафиози. Учился в лучших школах и колледжах, умудрился жениться на богатой даме из высшего общества. Намерен в один прекрасный день заграбастать в свои руки весь штат. Но карьера его продвигается с трудом, и он винит в этом меня.
Профессор Фрэйли выразил должное сочувствие. Наполнив мой стакан, он ответил:
— Мне не хотелось бы, чтобы вы попали в положение, при котором вас могут обвинить в злоупотреблении служебным положением. Однако, как и любой профессиональный работник науки, я в долгу перед обществом, которое платит мне жалованье, и мне представляется, что лишить мистера Скарпони ядовитых зубов будет добрым делом. В частности, по той причине, что он, по-видимому, намерен терроризировать жилые районы, и среди них мой. Каким образом лучше всего приступить к этому?
— Ну что ж, — сказал я, — в прошлом месяце я лишил его текущих фондов, так что теперь он не в состоянии купить нужных политиков для того, чтобы получить контракт на постройку дамбы, на который он рассчитывал. В настоящий момент он чуть ли не банкрот, и поскольку пока он не владеет по закону особняком и собственностью своей жены…
— Продолжайте, — попросил он. — Объясните, что это значит.
— Жена Скарпони, та, что из высшего общества, исчезла два года назад. Он ждет, когда ее официально объявят умершей, чтобы завладеть имуществом, но ее семья потребовала отсрочки на семь лет. Ему удалось получить пару займов под залог дома, но с оплатой у него туговато — федеральные службы взялись за его игорный бизнес и наркоторговлю.
— Превосходно, — ответил профессор. — Для начала мы пошарим в его особняке. Обчистим его, может быть, даже превратим в деньги сам дом. Если это обеспечение его текущих капиталов, то тогда у него скорее всего потребуют уплаты долга. А в этом случае нам, возможно, удастся обнаружить, где спрятана его нелегальная собственность. Предвкушаю удовольствие превратить в доллары грузовик наркотиков. Чтобы увезти эти деньги, нам понадобится еще один грузовик.
Особняк Скарпони был окружен охранниками, забором, натренированными немецкими овчарками и доберманами. Похоже, владельца не слишком беспокоила возможность ограбления: все грабители штата работали на него.
Когда мы подкрались к десятифутовому забору, было около трех часов ночи. Фрэйли продолжал удивлять меня.
Он прожил на свете по крайней мере на тридцать лет больше моих тридцати пяти, но передвигался как десантник и после пробежки даже не запыхался. Я дышал тяжело, как пес, пытаясь не шуметь. Мысленно я сделал себе заметку спросить его, как ему удалось сохранить форму, но потом передумал: пожалуй, не стоит этого знать.
Фрэйли вытащил нечто вроде небольшого контрольно-измерительного прибора и принялся проверять электрические цепи забора.
