— Ешьте.
Василий Петрович разлил водку.
— С праздником!
— Под столом встретимся! — Катя посмотрела на всех, кроме Саши. Она в первый раз привела его к своим знакомым, пила здесь водку, а с ним пила только красное вино.
— Какого черноглазого себе отхватила! — весело проговорила Маруся, кивая на Сашу.
— Черноглазого и кудрявого, — усмехнулась Катя.
— В молодости волосы вьются, в старости секутся, — объявил Василий Петрович и снова взялся за бутылку. Теперь он не казался Саше хмурым, в его разговорчивости было желание поддержать знакомство. И Маруся глядела на них ласково, понимающе.
Саше было приятно Марусино покровительство, нравился этот дом на окраине, песня и гармошка за стеной.
— Что же вы не едите? — спросила Маруся.
— Ем, спасибо, вкусные пироги.
— Было бы из чего, не такие бы испекла — дрожжей и тех не достанешь. Спасибо, Василий Петрович принес.
Василий Петрович сказал что-то серьезное но поводу дрожжей.
Ребята попросили еще пирога.
Маруся снова отрезала им по куску.
— Думаете, для вас одних наготовлено?! Кончилась ваша гулянка, умывайтесь!
Она собрала их постели и понесла из комнаты, к соседке.
Дети ушла спать. Потом собрался и Василий Петрович. Маруся пошла его провожать. Уходя, сказала Кате:
— Чистую простыню в шкафу возьми.
— Зачем он ей нужен? — спросил Саша, когда за Марусей закрылась дверь.
— Муж бегает от алиментов, ищи его, жить-то надо.
— При детях?
— Голодными лучше сидеть?
— Старый он.
— И она не молодая.
— Что же не женится?
Она исподлобья посмотрела на него.
— А ты на мне чего не женишься?
— Тебе замуж хочется?
— Хочется… Ладно! Давай спать ложиться.
И это было необычно. Каждый раз ему приходилось добиваться ее так, будто они встречаются впервые, а сегодня сама стелит постель, раздевается. Только сказала:
— Свет потуши.
Потом перебирала пальцами его волосы…
— Сильный ты, любят тебя, наверно, девки, только неосторожный, — она наклонилась над ним, заглянула в глаза, — рожу тебе черноглазенького, не боишься?
Рано или поздно это должно было случиться. Ну что ж, сделает аборт, ребенок не нужен ни ему, ни ей.
— Ты беременна?
Она уткнулась головой в его плечо, прижалась к нему, будто искала защиты от несчастий и невзгод своей жизни.
Что он знает о ней? Где она живет? У тетки? В общежитии? Снимает угол? Аборт! Что скажет она дома, какой бюллетень предъявит на работе? А вдруг пропустила сроки? Куда денется с ребенком?
— Если попалась, рожай, поженимся.
Не поднимая головы, она спросила:
— А как малого назовем?
— Решим, времени много.
Она опять засмеялась, отодвинулась от него.
— Не женишься ты, да и не пойду я за тебя. Тебе сколько? Двадцать два? Я и то старше тебя. Ты образованный, а я? Шесть классов… Выйду, только не за тебя.
— За кого же? Интересно.
