- Где? - спросил оперативник.
- Вон сундуки.
- Помоги-ка, - попросил оперативник товарища.
Они попытались сдвинуть сундук.
- Тяжелый, стерва.
Климов стоял у края крыши, внизу лежали под снегом кирпичи, которые он запас еще до войны, надеясь отделать дачу.
'Надо быть мужчиной', - сказал он про себя и головой вниз, как в морс, прыгнул в темноту.
ДАНИЛОВ
Он стоял у распростертого тела. Кровь из разбитой головы выкрасила снег в черный цвет.
Данилов смотрел на труп Климова, и тяжелое предчувствие беды захватывало его.
- Уберите. И следы закройте.
Иван Александрович поднялся наверх, где милиционеры делали опись изъятия вещей. Сел на диван. Ну что теперь делать? У трех квартир засады, здесь тоже. А если они не придут? Тогда все прахом. Тогда никому не нужны их жертвы и нервы. Никому. Потому что в работе оперативника важен только конечный результат.
Люди работали, переговариваясь шепотом, боясь попасться на глаза начальнику отдела. А он каменел лицом, ненавидя и мучаясь. И вдруг Данилов услышал внизу голос Климова. Это было как в бреду, как в дурном сне. Голос был отчетлив и весел.
- Кто?! - крикнул Данилов.
В комнату поднялся Белов.
- Я говорил, товарищ подполковник.
- Вот и хорошо, - Данилов засмеялся и смеялся долго.
А вокруг стояли ничего не понимающие сотрудники.
- Вы чего, Иван Александрович? - встревоженно спросил Муравьев.
- Игорь, - засмеялся Данилов, - у них голоса похожи, как две гильзы от нагана.
Никитин подмигнул Белову и покрутил пальцем у виска. Мол, чокнулся начальник. Точно чокнулся.
- У кого? - спросил Муравьев. - У Белова и Климова? Ну и что?
- Кира будет звонить по телефону.
Они целый час репетировали текст и просящие интонации Климова.
В качестве эксперта с поста ВНОСа был вызван опертехник, слушавший первый разговор.
Наконец после трех телефонных бесед он сказал:
- В цвет. Тебе, Белов, в театр надо поступать.
Шло время, трещали дрова в печке, телефон молчал. Он зазвонил около двенадцати.
- Алло, - протяжно пропел Белов.
- Это я.
- Кира, Кира, где ты?
- Где надо.
- Когда ты придешь ко мне?
- Дело говори, дело.
- Эти три точки отменяются.
- Почему? Мы готовы.
- Есть дело лучше.
- Какое?
- Район собрал в фонд обороны много ценностей и денег. Их повезут завтра утром. В восемь машина 'эмка' должна пройти сорок второй километр. Там лес, Кира, пустой проселок, шоссе ремонтируют.
- Охрана?
- Один инвалид. Шофер наш человек, он уйдет с вами. Когда ты придешь, Кира?
- Завтра.
'Ту-ту-ту', - запела трубка.
У Данилова длинно и мучительно заболело под лопаткой, он осторожно сел на диван, старясь не дышать. Боль ворочалась в его большом и сильном теле, то затихая, то возвращаясь.
И он с грустью подумал, что еще две-три такие операции - и он вполне может отдать концы. Как быстро это пришло к нему, быстро и неожиданно. Первый приступ - в райцентре летом прошлого года, сейчас второй.
Обидно умереть в больнице. Не солдатская это смерть. А впрочем, везде обидно умирать. Смерть она и есть смерть. Дальше ничего не бывает.
- Вам плохо? - участливо спросил Белов.
- Ничего, Сережа, ничего.
Данилов встал и подошел к телефону, нужно было блокировать дорогу.
ДАНИЛОВ (утром)
Из 'эмки' они вынули заднее сиденье, настелили брезент, и там разместились Никитин и Белов с автоматами. Свой автомат Данилов держал на коленях, ощущая его тревожную тяжесть.
Быков вел машину, мрачно глядел в окно.
- Ты наган в карман переложи, - посоветовал Данилов.
- Уже.
- Смотри, Быков.
- А чего смотреть, мне не впервой.
Дорога была пуста, изредка торопились куда-то полуторки с газогенераторными баками по обе стороны кабины. Данилов был спокоен, он волновался всегда накануне, перед началом операции.
Один его приятель, известный боксер, рассказывал:
- На ринг иду, еле ноги передвигаю от волнения. Как только коснусь канатов рукой - все. Спокоен. Готов драться.
Вот и он сейчас коснулся канатов рукой.
- Долго еще? - спросил сзади Никитин.
- Лежи, - буркнул Быков, - скоро.
- Так ноги затекли.
- Терпи.
Поворот. Табличка с цифрой 'сорок два'.
Быков свернул на проселок. Начался лес.
Санитарная машина стояла, уткнувшись носом в сугроб. Женщина-военврач бежала навстречу 'эмке', размахивая руками.
Данилов передернул затвор автомата. Он подался мягко и свободно. Патрон ушел в ствол. Быков затормозил, открыл дверцу, вышел.
У поднятого капота копался человек в ватнике.
- Что у вас? - спросил Быков с деланным равнодушием.
- Товарищ шофер, раненых везем, мотор барахлит, - просяще объяснила девушка.
'А она ничего, - подумал Данилов. - Из-за такой вполне можно потерять голову'.
Быков подошел к машине.
- Ценности там? - спросил человек в ватнике.
- Да.
- Где Климов?
- На даче.
- Охранник?
- Фронтовик контуженный.
- Ясно. - Шофер открыл кабину, взял автомат. - Пошли.
- Вы его сами кончайте, я не могу, утром чай вместе пили.
