- Ну ладно, потом я отвечу. Здорово, Михаил. Не признаешь?
- Теперь я тебя, Фомин, признал. А тогда нет, больно исхудал ты, что, чахотка бьет?
- Она. Врачи говорят: питаться лучше надо да не нервничать. Да где там... Каждую копейку горбом выбиваешь, прямо чистый лесоповал. - Фомин вздохнул, потянулся к кружке.
- Что-то я тебя на повале-то не видел, - усмехнулся Мишка, - ты больше в нарядчиках придуривался.
- Кто как может, Миша, кому какая жизненная линия.
- А что ты меня пасешь, чего твои сопляки за мной бегают? Может, ты для МУРа стараешься? А?
- Ты, Миша, меня за стукача держал когда разве? Нет. Мне мальчики мои сказали, что есть у тебя золотишко. Вот я прицениться и хотел. Может, сторгуемся?
- Может.
- Так покажи.
- Прямо здесь? - насмешливо спросил Костров.
- Зачем здесь, можем выйти.
- Золото есть, и камни есть, только я им цену знаю.
- Про цену сейчас разговора нет. Слушок прошел, будто ты с каэрами спутался, у Резаного в банде был.
- Слушай меня внимательно, Фомин, - твердо сказал Мишка, - я сейчас и тебя, и твою шестерку шлепну и уйду, - он выдернул из-под пиджака пистолет, - на мне крови много, чуть больше, чуть меньше - роли не играет.
- Ты, Миша, примус спрячь. Ты меня знаешь, а я тебя. Живи как хочешь, я тебе не судья, я о другом: есть товар - возьму. Нет - разошлись. Годится?
- Годится. - Мишка сунул пистолет в карман, огляделся и вытащил кожаный мешочек. - Гляди, Сергей, вот что имеем. - Он вытряхнул на ладонь осыпь.
Фомин весь подался вперед, стараясь получше рассмотреть украшение. Мишка подержал ее немного и опять положил в мешочек.
- Большой цены вещь, - хрипло сказал Фомин, - у меня таких денег нет.
- Это точно. - Мишка покосился на пацана, услужливо расставляющего на столе закуску и водку. - Мне клиент с копейкой нужен. Есть у тебя такой?
- Найдем.
- Только ты помни: я к любому не пойду. Что за человек?
- Человек тебе хорошо известный. Володя Гомельский.
- Годится, - равнодушно ответил Мишка. Ох, если бы кто-нибудь знал, чего стоило ему это равнодушие! Ему хотелось кричать от радости, петь, расцеловать всех, кто сидит здесь, в пивной, он даже глаза опустил, чтобы Фомин, не дай бог, не прочитал бы в них эту его радость.
- Ну давай, - Мишка поднял стакан, - выпьем, Серега, за жизнь нашу, копеечную жизнь.
- Давай, - Фомин протянул стакан, чокнулся, - только копеечная она не для всех. Ты вот...
- Давай пей, - Мишка выпил стакан залпом, сморщился, запил пивом. Ох, хорошо!
- Ты, Мишка, - наклонился к нему Фомин, - скажи мне, какой мне интерес выйдет? Я тебя с Володей сведу, ты ему камни, он тебе деньги, а мне?
- Тебе, - Мишка задумчиво повертел в руках стакан, - польза тебе будет. - Он сунул руку в карман, увидел, как беспокойно забегали глаза у Фомина.
- Не бойся, вот, - он положил на стол две золотые десятки, - бери аванс. После дела еще три.
- Широкий ты парень, Червонец, люблю тебя, как брата люблю.
- Это потом. Где Володю увижу?
- Сегодня в семь. Как найти тебя? Здесь?
- Нет. Я в одном и том же месте появляться не люблю. Сквер на Миусской знаешь?
- Знаю.
- Там площадка детская есть, вот на ней буду в песочек играться. Ну, гуляйте, а я пойду.
- К своей?
- Ага.
- Хорошая баба?
- Ничего, наша, верная.
- Так в семь?
- Точно. Только скажи Володе, что я на Тишинке этим заниматься не буду. Пусть другое место ищет. Когда мы с ним дело уладим, я тебе три червонца отдам, да и по мелочи кое-что у меня есть, на это у тебя денег хватит. Мне надо в Ташкент подаваться, а то климат у вас тут для меня неподходящий. - Мишка встал, кивнул Фомину и вышел из пивной.
МУРАВЬЕВ
Он бежал по коридору мимо сотрудников, изумленно оглядывающихся на него. Остановился он только у двери приемной, толкнул ее и, переводя дыхание, спросил у удивленного Осетрова:
- Где?
- Занят.
- Доложи, срочно.
Осетров из-за очков внимательно посмотрел на Игоря и, видимо, понял, что просто так человек из бригады Данилова не ворвется в приемную в таком виде.
- Подожди.
Он скрылся за дверью кабинета и сразу же появился обратно:
- Ждет.
Игорь рванул дверь и, не глядя, не узнавая тех, кто сидел в кабинете начальника, почти крикнул:
- Есть Гомельский!
- Что, - начальник вскочил, - где?
- Через два часа будет у Мишки на квартире.
Только теперь Игорь смог разглядеть сидящих за столом людей. Это были Муштаков, Парамонов, Серебровский.
- Садись, - приказал начальник. - Продолжай, - кивнул он Серебровскому.
- Из пивной Фомин, - Серебровский, чуть усмехнувшись, поглядел на Игоря, - поехал в Первый Казачий переулок, зашел в дом три, во дворе. Дальше мы его не повели, боялись расшифроваться, пробыл там минут десять и поехал к себе на Маросейку, адрес есть в деле. Один из сотрудников следил за ним, а другие остались в Казачьем. Проверкой установлено, что в доме три, квартира два, у некоей Силиной, гримерши Еврейского театра, проживает заслуженный артист БССР Сахаровский Владимир Георгиевич, эвакуировавшийся из Минска и работающий во фронтовой актерской бригаде. После предъявления фотографии Гомельского домоуправу оказалось, что он и Сахаровский одно и то же лицо. В 18.30 Фомин вышел из дома и поехал на Миусскую. Там он встретился с Костровым, поговорили они минут десять и разошлись. Фомину удалось остановить машину-полуторку и уговорить шофера. Номер машины МА-17-47. Шофер допрошен. Фомин приехал в Казачий и пока находится там.
- Все? - спросил начальник.
- Пока все, смотрим.
- Что у тебя, Муравьев?
- Зоя сообщила, что Гомельский будет у них в десять.
Начальник взглянул на часы:
- Через два часа, - он помолчал, думая. А подумать было о чем. Как поступить? Брать Фомина и Гомельского в Казачьем или на квартире у Зои? Как поступить?
- Какие мнения?
- Разрешите, - Муштаков встал, - Фомин и Гомельский под наблюдением, уйти не смогут, мы блокировали переулок. Мне думается, их надо брать у Зои.
- Почему?
