Однако вопрос о значении рабства негров довольно сложен, ибо если с точки зрения наиболее полного
IV. Колонизация и индейцы
Политика Англии по отношению к исконному населению колонизованных областей была, как правило, политикой геноцида. Территорию, на которой в дальнейшем были образованы тринадцать колоний, населяли две крупные группировки племен; это были ирокезы и алгонкины, общая численность которых достигала примерно 200 тысяч человек. По своей культуре они находились на ступени палеолита, а единственным прирученным животным у них была собака. Жили они охотой, рыболовством и земледелием в его весьма примитивной форме; значительная часть труда, а также некоторые функции управления лежали на обязанности женщин.
Земля находилась в общем владении, и только охотничьи права на те или иные участки могли передаваться определенным группам населения (а также отчуждаться) по договору. Вожди по своему положению не шли ни в какое сравнение с европейскими монархами; это были скорее старейшины, обязанные своим влиянием проявленным ими способностям и чертам своего характера; их решения никогда не были результатом только их воли и не были обязательными для других до тех пор, пока они не получали коллективного одобрения. (Белые захватчики оказались не в состоянии понять эти социальные учреждения и предпочитали рассматривать индейское общество с точки зрения европейских законов и нравов — извращение, которое часто лежало в основе разглагольствований о новых «доказательствах» индейского «вероломства».)
Английские правители были порождены тем обществом, где жизнь их собственных подданных (особенно когда дело касалось бедняков) ценилась очень дешево; так, кража каравая хлеба являлась преступлением, караемым смертной казнью. Эта бесчеловечность — отражение стяжательского общества — проявилась в самом худшем виде, когда с ней соприкоснулись индейцы. Ведь это был народ, владевший богатствами и землями, которые составляли предмет алчных вожделений вторгнувшихся европейцев; к тому же, исповедуя языческую религию, он обнаружил фанатическое пренебрежение к «несомненно более высоким» правам набожных белых христиан.
То, что последовало, Марк Твен выразил одной фразой: благочестивые захватчики, писал он, «сначала бросились на колени, а потом на туземцев». Не было такого метода, который оказался бы слишком зверским для претворения в жизнь правительственной политики покорения и истребления индейцев. Методы эти разнились от назначения наград во столько-то фунтов стерлингов за каждый скальп индейца — мужчины, женщины или ребенка — до бактериологической войны в форме распространения одеял, зараженных микробами оспы. Из бесчисленных примеров раннекапиталистических методов завоевания достаточно привести два.
Первый исходит от губернатора Плимутской колонии Брэдфорда. Вот что он пишет о предпринятом в 1637 году нападении на пекотов, обитавших на берегах Мистик-Ривер, которое ознаменовалось сожжением индейских жилищ:
«Страшно было глядеть на это зрелище, видеть, как они жарятся в огне, а потоки крови гасят пламя; смрад и вонь поднялись неописуемые. Но победа показалась сладостным плодом этих жертвоприношений, и наши люди воздали за нее благодарение богу».
Другой пример — причем не менее типичный — заимствован из истории голландского губернатора Нового Амстердама (как тогда назывался Нью-Йорк) Кифта, замыслившего в 1643 году осуществить операцию по выкорчевыванию индейцев в окрестностях Манхеттена. Однажды ночью он направил солдат совершить внезапное нападение на раританскую[5] деревню. Вместе с губернатором этой ночью находился Давид де Фрис, один из главарей голландских колонистов. Ему и принадлежит следующее описание:
«Я услышал душераздирающие вопли. Подбегаю к валу форта… Ничего не видно, только полыхает пламя да слышны крики индейцев, убиваемых во сне… Когда настал день, солдаты возвратились в форт. Они перерезали восемьдесят индейцев и пребывали в убеждении, что совершили деяние, достойное римской доблести… Младенцев отрывали от материнской груди, разрубали на куски на глазах у родителей и бросали разрубленные тела в огонь и воду. Других сосунков привязывали к дощечкам, а потом кромсали, разрубали, прокалывали и прирезывали с таким остервенением, что даже каменное сердце было бы тронуто этим зрелищем. Некоторых швыряли в воду, а когда отцы и матери пытались спасти их, солдаты не давали им выбраться на берег, так что и родители и дети утонули».
Но не было и нет ничего такого, чему не нашлось бы оправдания; для этих зверств современники тоже нашли весьма убедительные объяснения. Так, Роберт Грей, автор одного из наиболее ранних образцов «ратоборствующей» литературы — «Удачи в Виргинии!» (1609 год), — заявил:
«Земля… это поместье, дарованное богом человеку. Но бо?льшая часть ее заселена и беззаконно узурпирована дикими животными и неразумными существами, или грубыми дикарями, которые по причине своего безбожного невежества и богохульственного идолопоклонства хуже самых диких и свирепых животных».
Более смертоносными, однако, чем даже пули и огонь европейцев, оказались для индейцев болезни, которые занесли пришельцы и против которых индейцы не выработали никакого иммунитета. Так, например, за два года до прибытия «пилигримов» в Плимут подавляющее большинство индейцев, населявших нынешнюю Новую Англию, вымерли от чумы, которой они, по-видимому, заразились от рыбаков, промышлявших у побережья в районе Мэна. Маисовые поля почти целиком уничтоженного племени — таковы были те земли, которые «пилигримы» присвоили по своем прибытии.
Таким образом, белые колонизаторы принесли индейцам смерть и разрушение, а с их стороны встретили стойкое и героическое сопротивление, составляющее одну из великих саг человеческой истории. Это, однако, трагическая сага, так как индейцы, враждовавшие между собой, уступавшие, как правило, по численности противнику, на стороне которого к тому же имелось громадное превосходство в вооружении, наконец, необычайно подверженные новым болезням, занесенным захватчиками из Европы, в конечном счете потерпели поражение. Не лишне отметить, что там, где возобладали известная порядочность и честность — как в случаях с Уильямом Пенном и Роджером Уильямсом, — индейцы поддерживали с белыми братские отношения.
От индейцев же колонизаторские державы получили не только их земли и богатства, но также мастерство и технику, без которых все колонизационное предприятие должно было бы кончиться провалом. В известной мере эти приобретения явились результатом самого конфликта — и в первую очередь здесь следует отметить новый способ ведения войны, которому в дни Американской революции суждено было сыграть решающую роль в завоевании независимости. Однако большей частью вклад индейцев был внесен в порядке добровольных актов помощи.
Так, именно индейцы научили пришельцев, как расчищать первобытные леса и делать землю пригодной для обработки. Они же научили белых, как сеять маис и табак, горох и бобы, тыкву и кабачки, дыню и огурцы; как приготовлять кленовый сахар; как использовать рыбьи головы в качестве удобрения; как охотиться на диких животных, ставить на них капканы и выделывать их шкуры; как делать челны из березовой коры (без которых колонистам никогда не удалось бы проникнуть в дикие чащи); как печь съедобные моллюски на взморье. Тропинкам индейцев предстояло стать трактами колонистов (точно так же,
