— Эй, а покойничков этих снимать кто будет? — Кубометр показал на Антошу и Эльдарчика.
— Как покойничков?..
— А ты думаешь, они ими не будут?
— А-а… Конечно, будут…
В глазах Антоши и Эльдарчика отразился дикий ужас. Но Кубометр лишь наслаждался их страданиями.
Глава пятая
Никита еще раньше оборудовал квартиру скрытой видеокамерой на входе. Теперь он мог видеть, что творится на лестничной площадке, не выходя из комнаты. Видел он и двух не совсем русских — так он называл лиц кавказской национальности. В принципе ничего против дружбы народов он не имел. Но ему не понравилось, с какой наглостью эти нацкадры звонят в дверь квартиры напротив.
Дверь приоткрылась, но осталась зафиксированной на цепочке. Никита мог слышать голоса и хозяйки, и гостей.
— Мы по объявлению. Вы квартиру сдаете? — с легким акцентом спросил первый представитель некой солнечной республики.
Для Никиты это была новость. Соседка сдает свою квартиру. А ведь это очень интересно.
Пока он одевался, чтобы нанести визит соседке, не совсем русские уже скрылись в ее квартире. Дверь осталась открытой. Кандидаты в постояльцы осматривали квартиру. Никита вошел в нее.
— Никита! Ты чего? — увидела его хозяйка. Они были знакомы, но так, шапочно.
— Вы что, квартиру сдаете?
— Да. А что?
— Надолго?
— На три месяца.
— И сколько?
— А тебе зачем?
— Да, в натуре, тебе зачем? — встрял в разговор нацмен.
Но Никита как бы не заметил его. Он продолжал общаться с хозяйкой.
— Брат ко мне с женой приезжает. Надолго. Вот бы мне снять квартиру рядом со своей…
— Это было бы неплохо, — участливо кивнула хозяйка.
— И сколько вы просите?
— Ну, квартира двухкомнатная, с мебелью, с телефоном… В общем, четыреста пятьдесят долларов в месяц…
— Хорошо, меня такая цена устроит. Итого, тысяча триста пятьдесят…
Большие деньги. Но жизнь дороже. А с этой квартирой он связывал свою безопасность. Слишком хорошо понимал он, с кем ему пришлось схлестнуться. Ленчик не успокоится, пока не сживет его со свету…
— Эй, командыр, пагади! — начал возникать второй нацмен. — Мы этот квартира берем…
— Ой, извините, ребята, но я уже сдала квартиру, — будто очень о том сожалея, вздохнула хозяйка.
— Кому?
— Своему соседу…
— А гыде он раньше был, этот, тьфу, сосед? — презрительно скривился тот.
— Это не ваше дело, уважаемые! — Никита грозно свел брови на переносице.
— Козел! — прошипел второй нацмен.
— Ну, я же вас не оскорблял…
— Мы тебя оскорбляем.
— Я попрошу вас выйти из квартиры! — возмутилась хозяйка. — Или я сейчас милицию вызову…
— Тьфу квартира, плохой квартира, — презрительно сплюнул на пол кавказец.
Никита с трудом сдержался, чтобы не врезать кулаком промеж глаз этому недостойному представителю своего народа.
Кавказцы вышли. Никита поговорил с хозяйкой. И минуты через три пошел к себе за деньгами.
Он был на лестничной площадке, когда услышал:
— Эй, дарагой, пагади, пагаварить надо! К нему по лестнице с наглыми рожами поднимались два кавказца. Идут, хорохорятся, кулаки сжимают.
— Поговорим, — пожал плечами Никита.
И без разговоров врезал первому ногой в подбородок. Клацнули зубы, что-то хрустнуло. Нацмен в момент сник. И повалился на руки тому, который шел за его спиной.
Продолжения не последовало. На этой печальной для кавказцев ноте инцидент был исчерпан.
— Ничего, ми тебе еще пакажим! — пригрозил ему на прощание нацкадр.
Только это не помешало его позорному отступлению.
Начало октября. Холодно. Но монашка словно не замечает этого. Черные одежды на ней, голова в белом. Лицо унылое. Только глаза каким-то непонятным огнем светятся. А мордашка у нее симпатичная. И глаза очень красивые. А губки-то, губки…
Кубометр застыл перед ней как вкопанный, вытаращился на нее.
Монашка скупо улыбнулась ему, показала глазами на ящик, который держала в руках. «Жертвуйте на храм…»
— Тебе чо, бабки нужны? — грубо спросил Кубометр.
Девчонка помрачнела. Потупила взгляд. И медленно начала отходить от него.
— Эй, ты чо, в натуре? — ухватил ее за руку Кубометр.
Но она высвободила руку. Отошла еще на несколько шагов назад.
— Как вам не стыдно, молодой человек! — послышалось откуда-то сзади.
Кубометр обернулся и увидел какую-то бабку. Он окатил ее презрительным взглядом и скривился, как от кислого борща.
— А тебе чо, старая? Шла бы ты, пока цела…
— Да что вы себе позволяете! — завопила бабка.
— Заткни хлебало, мымра старая! — рявкнул на нее Таракан.
Он взял Кубометра под руку и потянул за собой.
— Пошли отсюда. А то еще менты появятся…
Из кабака они возвращаются. Пообедали нормально, водочки выпили, как водится. А чего им от кого-то прятаться?.. Пусть они в клуб на время дорожку забудут. Пока этого урода по имени Никита не пристрелят.
А в кабаки они могут любые заглядывать. Сколько надо, столько и будут. Финансы позволяют…
Они сели в машину. За рулем Штурм. Ему водочку пить не полагается. Никому сейчас не нужны проблемы с ментами.
— Э-эх, хорошо, — удобно устраиваясь на мягком сиденье «Мерседеса», протянул Кубометр.
И глянул в окно. И снова увидел ту самую монашку. Она стояла у обочины дороги, лицом к тротуару. Милостыню собирает… Очень аппетитная монашка…
— Я ее хочу! — ткнул в нее пальцем Кубометр. Он принял на грудь приличную дозу хорошей водочки. И сейчас его тянуло на подвиги.
— Да она даже в машину не сядет, — покачал головой Таракан. — Монашка, типа, святая…
— А вот я хочу проверить, святая она или нет… Если целка — то святая. Если нет — то так себе, одни понты…
— Не трогал бы ты ее…
— Слушай, Таракан, ты пацан конкретный. Ты моя опора… Только не надо меня учить, ладно?
