мне рассказывала про Эльвиру, и я понял, что она причастна к убийству. В общем, собирались заняться ею, но она сама занялась нами. Заснул я в доме у Дарьи, а проснулся в палате. Эльвира мне снова промыла мозги, и я поверил, что Дарья – плод моего воображения… Поверишь ты мне, Анжела, или нет, но нет ничего проще, чем свести с ума нормального человека. Можно даже без психотропов обойтись, главное – факты в ненормальном свете выставить, а потом в логическую цепочку… нет, в замкнутый логический круг их выстроить, а затем и мысли твои по этому кругу направить. Будут они крутиться, как белка в колесе, будут биться о черепную коробку, как тот шмель об стекло. Будут биться, а выхода нет, и подсказать некому, что делать. Эльвира грамотно меня окучивала, ни к чему не придерешься, и все-таки зацепка была. У киллера шары к пистолету были привязаны, а это значит, что ему особая сноровка нужна была, чтобы не промазать. Он ее и нарабатывал, по березам стрелял, тренировался. Я эти березы нашел еще раньше, а когда Эльвира снова мне голову задурила, к ним пошел. И не нашел. Как будто и не было их.
Павел вспомнил разговор между Эльвирой и Антоном, который он случайно подслушал. Тогда он совершенно не реагировал на их слова, как будто они не касались его. Но, к счастью, в памяти тот разговор отложился и сейчас вспомнился.
– Эльвира знала про эти березы, поэтому избавилась от них. Их просто выкорчевали, вывезли с территории больницы, а место, где они росли, закрыли дерном. Я поверху искал, следы от пуль, а правда под ногами была спрятана. Надо было под ноги смотреть, может, и нашел бы место, где они стояли. Совсем без следов дерево не уберешь… А кладовщица спектакль устроила, дескать, с головой у меня не все в порядке. И ведь убедила меня в этом. А потом Эльвира объявила мне, что я здоров, и увезла сюда. А ведь я на самом деле был здоров.
– А киллер где? – заинтригованно спросила Анжела.
– Киллер в больнице остался. Хотя нет, наверняка он съехал оттуда. Куда – не знаю… И у Антона неприятности возникли, – снова переключил на себя разговор Павел. – Они с Эльвирой вместе кашу заварили, вместе им и расхлебывать. Сначала она сюда приехала, потом он. И не один… Дарья с ним была. Он ее сюда привез… Эльвира внушила мне, что не было никакой Дарьи, что привиделась она мне. И что дома я у нее не был. А я был у нее дома. Только пока спал, к ней пришли. Ее куда-то забрали, а меня обратно в больницу к Эльвире увезли. Чтобы она дальше надо мной экспериментировала. Я так думаю, он тоже с психиатрией связан… Дарья говорила, что меня собирались в другую психушку переводить. Может, к Антону? Может, у него своя больница? Все может быть… Он бы со мной церемониться не стал, он бы меня сразу на нейролептик посадил. Так же, как Дарью… Только Дарья не такая одинокая, как я, у нее связи, ее искать начали, поэтому Антон сюда ее привез. Я видел ее здесь. Только никак на нее не отреагировал. И она смотрела на меня так же тупо. Антон мне уколы делал, но сам говорил, что я еще не созрел. А ее полноценным овощем назвал… Она больше не человек, понимаешь? – в праведном гневе сжимая кулаки, воспаленно посмотрел на девушку Павел.
– И где она сейчас? – спросила та.
– Понятия не имею. Они ее увезли… Может, решили, что твои дружки спасать меня пришли, не знаю. А может, решили, что они меня убьют. А ведь убили бы…
– Когда-нибудь они точно что-нибудь натворят, – совсем не весело усмехнулась Анжела. – Но в этот раз они тебе очень помогли. А синяки сойдут, это не страшно…
– Если новые не появятся, – покачал головой Торопов.
– Нет, они тебя больше не тронут. Мы с Ингой работу с ними провели. Они хоть и дубовые, но нас слушаются. Иногда…
– Я не их боюсь, – покачал головой Павел. – Меня Эльвира напрягает. И этот Антон. Он сказал, что меня сливать надо. А это в моем случае означает только одно: я для них обуза, и от меня нужно избавляться. Если бы не вы, меня бы точно закопали. А может, рыбам бы скормили. Море рядом, веревка есть, камней полно…
– Неужели все так серьезно?
– Очень.
– Мы так и поняли, что тебя чем-то накачали. Думали, Эльвира милицию вызовет, тебя сюда отправили. Но сначала разговор с тобой на камеру засняли, чтобы видно было, что ты невменяемый. Ну, типа Эльвира тебя чем-то наколола, а мы тебя спасли.
– Вы не знаете Эльвиру Архипову. Она бы выкрутилась. И вас бы во всем обвинила.
– А ты не знаешь, кто у Димы отец. Он бы ее саму наизнанку выкрутил. Для него доказательства нужны были, а не для ментов.
– Были? А сейчас что, уже не нужны?
– Ну ты же в себя пришел. Невменяемый был, а сейчас вроде бы в адеквате. Или нет?
– Или да.
– Если что, скажешь, что ребята тебя спасали.
– Скажу, – не стал вредничать Павел.
Как ни крути, а Димон со своими отморозками действительно вытащил его из ловушки. Сам он ни за что не смог бы спастись: не в том он состоянии находился, чтобы цепляться за жизнь.
– Ну вот и хорошо, – обрадовалась девушка. – А то мы уже все испереживались.
– Мы? Похоже, тебе все это одной и нужно.
– Не хочу, чтобы Костю посадили. С Димы как с гуся вода, а за Костю заступиться некому. Дима им крутит, как хочет, а он, дурак, еще и радуется…
– Дурак.
– И еще пьют они много. То есть редко, но много. А когда Дима пьяный, его клинить начинает. Он и Костю за собой тянет. На дискотеку в поселок недавно ездили, драку там устроили. Да и раньше было. И с тобой вот… Вчера гуляли, хорошо, что без последствий. Скорей бы каникулы закончились! За Костю переживаю.
– Понимаю.
– Хорошо, что понимаешь. А чай-то мы будем пить? – спохватилась Анжела.
Ей пришлось заново включать электрочайник, чтобы довести до кипения остывшую воду.
Чай был уже готов, когда на кухне появился Костя. Руки в карманах шорт, походка развязная, на губах презрительная ухмылка. И взгляд мутный, невменяемый. Похоже, парень травки с утра курнул на опохмелку.
– Чаек пьем? – озлобленно хихикнул он.
– Присаживайся, третьим будешь, – сказал, поднимаясь со своего места, Павел.
– А я смотрю, ты уже командовать тут начал. А третьим я не буду, понял? – на все обороты завелся парень. – Я основной здесь! И Анжелка моя! Ты к ней не подкатывайся, понял!
Расставив ноги на ширине плеч, он поднялся на носочках, качнулся вперед-назад, исподлобья с подозрением глянул на Павла.
– Я что-то не догоняю! Где я третьим буду? Ты что, на двоих ее расписать хочешь? – кивком показав на девушку, осатанело спросил он.
И тут же, резко вынув руку из кармана, наотмашь ударил Павла кулаком в челюсть. Но тот уже знал, на что способен этот буян, поэтому был начеку и, спружинив на ногах, присел.
В это время в окне звонко щелкнули стекла, и Костя взвыл от боли. Инстинктивно сунув руку себе между ног, он рухнул на колени и сжался в комок. В первое мгновение Павел решил, что парень отбил себе кулак. Но ведь он даже не коснулся его головы, да и не было вокруг него никаких предметов, какие он мог бы задеть рукой. К тому же из-под колен у него потекла струйка крови.
– Костя, что с тобой? – склонилась над парнем Анжела.
Торопов глянул на окно, откуда до его слуха донесся подозрительный звук. Он думал, что это лопнуло стекло, но не увидел на нем трещин. Зато заметил отверстие, которое могла оставить только пуля.
– Твою мать! – заорал он, падая на пол.
Еще раз щелкнуло стекло, и тут же вдребезги разлетелся на куски глиняный декоративный кувшин, поставленный на длинную открытую полку, тянувшуюся вдоль всей стены. Еще бы чуть-чуть, и вторая пуля размозжила ему голову.
– Что это? – в панике посмотрела на Павла Анжела.
– Снайпер!
Судя по направлению пули, стрелок вел огонь из леса, где не было никаких построек. Стреляй он со стороны соседнего дома, Торопов мог бы подумать, что это чудит обкуренный Димон. У него и «Сайга» охотничья могла найтись, и желание отомстить своему обидчику еще не остыло. Но скорее всего, это стрелял киллер Виктор из больницы, чтобы покончить с Павлом и тем самым избавить свою хозяйку от проблем.
Но клоун промахнулся, и снова Торопова выручил его недруг. Впрочем, сейчас некогда было думать, кого следовало благодарить за свое спасение.
– Оставайтесь здесь! – крикнул он, сунув руку в ящик стола, где, как подсказывала память, находился разделочный топорик. – И не высовывайтесь!
Топорик находился на месте, маленький, с тупым лезвием, но хоть какое-то оружие.
На четвереньках Торопов устремился к двери, в коридоре, где не было окон, поднялся в полный рост и выбежал из дома.
Киллер мог затаиться где-то на дереве, но после выстрела он уже не мог оставаться там, даже если ему не грозила опасность со стороны дома. Павла действительно никто не охранял, милиции в округе не было, значит, оружие на дереве оставлять совсем не обязательно. Плохо, если наемник решит, что винтовка ему еще пригодится. Впрочем, у него в запасе мог быть еще и пистолет, в то время как в арсенале у Торопова имелся лишь жалкий топорик.
Зато Павел обладал в этот момент неуемным желанием схлестнуться с киллером в жестоком бою, заглянуть ему в глаза, выбить из него всю правду. Слишком все серьезно, чтобы оставаться сейчас малодушным. Только самоотверженным натиском можно было проломить ту стену, которую возвела вокруг него Эльвира. У него не было никаких доказательств, чтобы привлечь ее к ответственности, но не это сейчас волновало Торопова. Он хотел найти Дарью и, если еще не поздно, вернуть ее к нормальной человеческой жизни. А для этого ему нужна была Эльвира, и выйти на нее можно было сейчас только через нанятого ею человека.
Пригнувшись, Павел со всех ног бежал к лесу через открытую поляну, не замечая, что на нем нет обуви. Бежал быстро, не жалея сил. Может, потому и
