успел заметить, как шевельнулись кусты в том направлении, в котором предположительно мог скрыться киллер.
Кричать он не стал, чтобы не привлекать к себе внимания. Возможно, наемник решил уходить марафонским темпом, а он мог задать ему спринтерский ритм. А где-то неподалеку стоит машина, она увезет несостоявшегося убийцу еще до того, как Павел доберется до него.
Торопов, насколько можно, ускорил бег и, преодолев куст, за которым скрылся киллер, увидел его самого. На этот раз клоунского наряда не было и в помине. На нем бесформенный маскировочный халат с капюшоном, обмотанная камуфляжной тканью винтовка за спиной. Если бы киллер сейчас вдруг остановился, то мгновенно бы слился с местностью, став незаметным на фоне хвои деревьев. Но киллер бежал, и Павел смог разглядеть его со спины.
Под ногой хрустнула сухая ветка, и наемник обернулся, но глянул на Павла не поверх плеча, а снизу, из подмышки, так, что его лицо невозможно было разглядеть.
– Стоять! Стрелять буду! – понимая, что раскрыт, во всю глотку заорал Торопов.
Но киллер лишь ускорил бег, стремительно увеличивая разрыв. А бежал он мягко, разлаписто, бесшумно. Чувствовалась подготовка, в том числе и физическая.
Павел вспомнил, как преследовал клоуна. Тогда он находился в гораздо лучшей форме, чем сейчас, но угнаться за ним не смог. И сейчас, похоже, у него не было никаких шансов догнать киллера. И все равно он продолжил бег.
И тут ему показалось, что его ступню пронзила пуля, пробив кость и разорвав сухожилия. Но преследуемый не стрелял, он продолжал убегать. А нога стремительно стала неметь, тяжелеть, и Павлу пришлось остановиться. Подняв раненую ногу, он увидел, что ступня снизу вверх пробита острым и на редкость прочным сучком. Дальнейшее преследование становилось невозможным. Более того, вдруг оказалось, что Торопову самому нужно было уносить ноги. Со стороны, куда убегал киллер, послышался вдруг щелчок взводимого затвора, и Павел тут же рухнул на землю, плечом очень больно ударившись о трухлявый, но все-таки еще крепкий пенек.
Увы, у него не было пистолета, чтобы отстреливаться, а прятаться от киллера бессмысленно. Он знает, где Павел залег, к тому же у него появилась возможность исполнить заказ. Так что если не шевелиться, то в ближайшие несколько секунд можно повстречаться со своей смертью.
Не будь опасность столь осязаемой, Торопов бы сто раз подумал, прежде чем самому избавиться от проклятого сучка. Но сейчас у него просто не было времени на раздумья. Страх перед смертью оказался отличной анестезией, и он даже не почувствовал боли, выдергивая сучок. Кровь из раны хлынула фонтаном, но некогда снимать майку, делать перевязку. Вскочив на обе ноги, Павел рванул к ближайшему кустарнику, где мог хоть на какое-то время затеряться.
Он бежал, согнувшись и петляя, как заяц, это и спасло его от первой пули, выпущенной ему вслед. Пышные, но вместе с тем колючие ветви кустарника исхлестали щеки, зато спасли от второй пули, которая осыпала срезанными листьями макушку его головы.
Но за кустарником больше не было ничего, что могло бы спрятать Павла. Только высокие и подрастающие сосны. Единственная возможность спастись – прятаться за деревьями, но ведь у него нет на спине глаз, и он не может контролировать движение охотника, следить, под каким углом он на него выходит. А еще раненая нога отказывалась повиноваться Торопову, и хотя он пока мог бежать, но вряд ли долго.
Снайперская винтовка была оснащена глушителем, и Павел не слышал выстрелов, зато слух уловил леденящий душу свист над правым ухом и пронзительный визг, с которым пуля срикошетила от сосны. Киллер снова промазал, но у него еще наверняка остались патроны, и охота пока не закончилась.
Следующая пуля с гулким стуком впилась в ствол сосны, которую Торопов, отчаянно лавируя между деревьев, оставил за спиной. Но силы уже на исходе, и нога вот-вот отнимется… И все-таки он бежал, маневрировал, и охотник все никак не мог поймать его в прицел.
Но патроны у киллера не заканчивались, и он продолжал стрелять, продвигаясь вслед за мишенью. В конце концов Павел упал.
Следующий выстрел прозвучал громко, эхом прокатившись по колючим лапам деревьев. Видимо, глушитель на винтовке был самодельный, а потому пороховые газы уже прожгли его. Но где тогда пуля? Если она не поразила цель, то должна была оставить след где-то неподалеку от Павла.
И снова прогремел выстрел, но Торопов остался жив. Более того, он вдруг осознал, что стреляют откуда-то спереди справа. И пули летят в сторону киллера.
С трудом перекатившись на живот, он поднял голову и увидел наемника в маскировочном халате. Он был совсем близко, шагах в ста, и если бы не дерево, за которым спрятался Павел, он бы уже произвел точный выстрел. Но сейчас, похоже, стреляли в него самого.
Капюшон его халата низко нависал на брови, к тому же лицо было измазано специальной маскировочной краской. Но все-таки Павел узнал этого человека. Это был Виктор, друг кладовщицы. А может, Павлу показалось, что это он. Ведь на него он грешил, его и ожидал увидеть. Так или иначе, наемник повернул назад и, лавируя, побежал прочь от внезапно возникшей опасности. Его маскхалат позволил ему быстро затеряться среди деревьев. Но выстрелы еще какое-то время продолжали грохотать, стремительно приближаясь к Павлу.
Вскоре Торопов увидел своих спасителей. Как это ни странно, это были Димон и Саша. В шортах и пляжных рубахах, в шлепках на босу ногу, они с шумом бежали через лес, заряжая на ходу помповые ружья. Лица перекошены от ярости, глаза налиты кровью.
Димон остановился возле Павла, вдавив ствол ружья ему в живот. Саша тоже готов был стрелять, но по другой мишени. Он водил стволом в поисках человека в маскхалате, но тот, похоже, уже затерялся в лесу. А бежать за ним парень уже не мог: то ли выбился из сил, то ли вдруг понял, что можно схлопотать ответную пулю.
– Живой? – недовольно спросил Димон, еще сильнее вдавливая ствол Павлу в живот.
– Пока да, – обессиленно кивнул тот.
– Щас кишки выпущу! Ты в Костю стрелял? – взгляд у него мутный, зрачки сужены, видно, что травяной дым плотно затуманил ему мозги.
– Как я мог в него стрелять?
– Не мог, – согласился Димон.
– Я сам за киллером бежал.
– Ты? За киллером?! – прыснул вдруг Саша. – Димон, ты слышишь, он за киллером бежал?
– Сам, как заяц, от него! – загоготал Димон.
– Ну ты нас насмешил, мужик…
– Осколком ранило? – глядя на окровавленную ногу, спросил Димон.
– Что-то вроде того, – кивнул Павел. – Родина-мать зовет на подвиг.
– Да мы всех, мы любого!
– В больницу мне надо.
– Не вопрос!
Димон подставил Павлу плечо, позвал на помощь Сашу, и вдвоем они потащили его через лес в сторону своего дома. Торопов не мог помогать им: не было сил подпрыгивать на одной ноге, поэтому парни скоро вымотались. Тогда Димон уложил ружья на землю параллельно друг другу, поперек уложил на них Павла, после чего сам взялся за стволы, а дружка своего заставил тащить импровизированные носилки за приклады.
– Анжелка звонит, кричит, что какой-то хрен из лесу Косте руку отстрелил, – на ходу стал рассказывать Димон. – Я из окна глянул, а ты в лес бежишь. В мозгах засада, ну я и подумал, что ты Костю подстрелил. А у меня винчестеры, отец у меня охотник, да я и сам иногда охотой балуюсь. Короче, мы тебе наперерез. Смотрим, ты убегаешь, а за тобой какой-то хмырь болотный с винтарем. Тогда и понял, что это и есть тот хрен, о котором Анжелка кричала. Так бы я тебя завалил. Я же за Костю любого порву!
Павел молчал. Димон хоть и придурок, но, как ни крути, он снова спас его. Правда, и спасибо ему говорить не хотелось.
Димон доставил Торопова к себе домой, где уже находился раненый Костя. Ему повезло: пуля прошла навылет, хотя и задела кость. Вытаскивать ее не пришлось, и Анжеле осталось только обработать рану и перебинтовать ее. Но «Скорую помощь» она все-таки вызвала.
И Павлу она помогла, обработала рану перекисью, наложила повязку. И еще сходила в брошенный Эльвирой дом, принесла оттуда его костюм и обувь. Паспорт, права и прочие документы найти не смогла, но это было и не удивительно. Эльвира сказала, что у него не было паспорта, когда он попал в больницу, только справка об освобождении, которая давно уже устарела и не могла служить документом. Архипова клятвенно заверила, что новый паспорт ему обязательно оформят максимум через месяц, но все это было враньем. Паспорт был у него в кармане пиджака вместе с удостоверением майора милиции. После удара, который нанес Торопову клоун, он потерял сознание, после чего паспорт исчез, а фальшивые «корочки» остались. Паспорт ведь выдавали в Твери осенью прошлого года. И это было на самом деле. Но именно это и скрывала Эльвира, утаивая настоящие документы.
Димон не стал ждать, когда «Скорая помощь» приедет к нему домой; он сам, посадив Павла и Костю в свой джип, поехал ей навстречу, и на полпути к поселку передал пострадавших на попечение врачам.
Не было у Торопова ни паспорта, ни медицинской страховки, но врач «Скорой помощи» ничего не требовал. Может, потому, что Димон сунул ему в карман несколько тысячных купюр.
В поселковой больнице их пропустили через процедурную, где Павлу не только наложили на рану новую повязку, но и сделали укол от столбняка. Затем появился милиционер, который сначала допросил Костю, а затем занялся Тороповым. Но Павел к этому времени лишился сознания от потери крови и не мог давать показания. Да и не хотел.
В себя он пришел в больничной палате. Торопову через капельницу вводилась в вену прозрачная жидкость, но появившийся врач сообщил, что еще раньше ему
