Худая, как скелет, обтянутый безупречно белой кожей, женщина указала на дверь одного из кабинетов. Потом она зевнула и потянулась, легко повернувшись всем телом и затем беззвучно соскользнув со своего плота - сделанного в форме лебедя - в темную воду. Картус завидовал ей и ненавидел ее: она была обучена нырять двенадцатью так называемыми «благородными способами». И он знал, что сколько был лет он ни тренировался, он никогда не сможет повторить это движение.
– Изнеженная шлюха, - пробормотал он себе под нос.
Все равно он был доволен, что все остальные члены Совета здесь, и пытался догадаться, знает ли кто- нибудь из них больше него самого.
Сзади послышался всплеск, и он обернулся. Уоммет, президент Совета, держался за плот Картуса. Они поклонились друг другу, затем Уоммет (горбатый карлик, чей несчетное число раз «пра»-прадед некогда сделал себе состояние, подыскивая для короля Эммидуса камни, разорившие Понтию, и заложив тем самым основание для двухтысячелетного правления Благодетельного Анклава) сказал:
– Вы следующий, мессир Картус. По коридору, и налево. Первая дверь.
Остальные члены совета уставились на Картуса со своих плотов без всякого выражения. Они были высокородными понтийцами, и умело скрывали зависть и раздражение по поводу того, что Картуса пригласили раньше их, но им не удалось скрыть свои чувства настолько хорошо, как им казалось; и в глубине души Картус усмехнулся.
Он подавил желание спросить карлика, зачем их пригласили сюда, и соскользнул с плота. От подогретой морской воды начало саднить глаза.
В комнату, в которой ждал Грю Кролл, вели несколько каменных ступеней. Там было сухо и темно. На столе в середине комнаты неровно, дымя, горела лампа. На стуле висел халат, и Картус набросил его. Не входя в круг света от лампы, поодаль от стола стоял мужчина, но даже в полутьме Картус смог разглядеть, что он высок и абсолютно лыс.
– Доброго вам дня, - в голосе мужчины слышалось хорошее образование.
– И вашему дому и роду, - ответил Картус.
– Присаживайтесь, прошу вас. Как вы, несомненно, поняли из того письма, которое я вам послал, я представляю Благодетельный Анклав. Прежде, чем мы продолжим, я должен попросить вас прочесть и подписать вот это обязательство хранить молчание о нашей беседе. Не торопитесь.
Он подвинул к Картусу лист бумаги, лежавший на столе. Это был всеобъемлющий документ, обязывающий Картуса молчать обо всем, что будет обсуждаться, под страхом «крайнего неудовольствия» Благодетельного Анклава - что было вежливым эвфемизмом смертной казни. Картус прочел документ дважды.
– Здесь… нет ничего противозаконного?
– Сударь! - в голосе прозвучали нотки возмущения.
Картус пожал плечами и расписался. Бумага исчезла из его пальцев и скрылась в ларце на дальнем конце стола.
– Отлично. Перейдем к делу. Хотите чего-нибудь выпить? Закурить? Вдохнуть? Нет? Очень хорошо.
Молчание.
– Как вы, наверно, уже догадались, меня зовут не Глю Кролл. Я младший администратор Благодетельного Анклава.
Картус крякнул себе под нос, убедившись, что его подозрения подтвердились, и почесал ухо.
– Мессир Картус, что вам известно о Понтийском мосте?
– То же, что и всем. Национальное достояние. Городская достопримечательность. Производит большое впечатление, если вам, конечно, нравятся такие вещи. Построен из самоцветов и магии. Не все камни высшего качества, хотя опора моста венчается розовым алмазом величиной с детский кулак, по слухам, безупречным…
– Замечательно. Вам приходилось слышать термин «период полураспада магии»?
Такого термина Картус не знал. Во всяком случае, не помнил.
– Слышать, конечно, приходилось, - сказал он, - но сам я не волшебник, так что…
– Период полураспада магии, мессир, это нигромантический термин, означающий срок, в течение которого существует магия, сотворенная магом, колдуном, ведьмой, или иным волшебником, после его или ее смерти. Заклинания и тому подобные фокусы простой деревенской ведьмы нередко исчезают бесследно в момент ее смерти. На другом конце шкалы мы наблюдаем такие феномены, как Змееморье, в водах которого до сих пор резвятся и наслаждаются жизнью чисто магические морские змии, хотя прошло уже девять тысяч лет с момента казни Килимвай Ла, создавшего их.
– А, ну да. Да, конечно, это я знаю.
– Отлично. Тогда вы поймете, насколько важно то, что я собираюсь вам сообщить. Дело в том, что по мнению мудрейших из наших естествоиспытателей, период полураспада Понтийского моста составляет немногим более двух тысяч лет. Скоро, мессир, возможно, очень скоро он начнет осыпаться и рухнет.
Толстяк-ювелир ахнул.
– Ужасно! Если это станет известно…
Он замолчал, прикидывая возможные последствия.
– Именно. Начнется паника. Волнения. Беспорядки. Нельзя допускать, чтобы об этом кто-нибудь узнал до того, как мы подготовимся, именно поэтому мы встречаемся тайно.
– Пожалуй, я все же чего-нибудь выпью, - сказал Картус.
– Разумно.
Его благородный лысый собеседник открыл хрустальный графин и налил в кубок прозрачногоголубого вина. Он подвинул его Картусу через стол и продолжал:
– Любой ювелир - а тех, кто способен справиться с такими поставками, в Понти только семеро, и еще, возможно, двое за его пределами - которому будет выдана лицензия на снос моста и использование материалов, из которых он построен, возместит расходы на оплату лицензии только за счет рекламы, даже не учитывая стоимости самих камней. Мне поручено обсудить эту сделку с наиболее авторитетными ювелирами, которые занимаются оптовой торговлей драгоценностями. Благодетельный Анклав имеет ряд соображений на этот счет. Как нетрудно представить, если все камни появятся на рынках Понти сразу, они вскоре потеряют какую-либо ценность. В обмен на передачу моста в полную собственность, он должен будет построить под ним подпорки и, по мере его разрушения, он - или она - получат камни, обязуясь не продавать более полпроцента их в стенах города. Вы, как старший партнер в компании «Картус и Аатия», включены в список людей, с которыми мне поручено обсудить этот вопрос.
Ювелир покачал головой. В столь выгодное предложение - если, конечно, удастся заключить сделку - верилось с трудом.
– Это все? - спросил он. Голос его был ровен, и ничем не выдавал интереса.
– Я всего лишь смиренный служитель Анклава, - сказал лысый господин. - Его члены, со своей стороны, тоже намерены получить прибыль от этой сделки. Участники тендера, то есть каждый, подаст заявку Благодетельному Анклаву. Заявки буду собирать я. Ювелирами запрещено обсуждать что-либо между собой. Благодетельный Анклав выберет из всех предложений лучшее. Затем, на официальном открытом заседании будет объявлен победитель и тогда - и только тогда - он должен будет внести соответствующую сумму в городскую казну. Насколько я понимаю, просители могут рассчитывать на успех, если в заявке будет предлагаться построить новый мост (по-видимому, из значительно менее экзотического материала) и оплатить паромную переправу для горожан на время строительства.
– Понятно.
С высоты своего роста чиновник молча смотрел на Картуса. Ювелиру показалось, что жесткий взгляд проникает ему прямо в душу.
– У вас ровно пять дней на то, чтобы подать заявку, Картус. Позвольте мне предупредить вас кое о чем. Во-первых, если обнаружатся признаки сговора между кем угодно из вас, ювелиров, Анклав будет крайне недоволен. Во-вторых, если кто-нибудь узнает об усталости заклинания, мы не будем тратить время на то, чтобы выяснить, у кого из ювелиров слишком длинный язык. Состав Высокого Совета Гильдии ювелиров Понти будет обновлен, а ваши предприятия будут конфискованы в пользу города. Возможно, они составят призовой фонд следующих Осенних игр. Понятно ли я выражаюсь?
Голос Картуса с трудом вырвался из пересохшей гортани.
