теперь квиты, верно?
– Квиты, – легко согласился Глеб, – но есть повод продолжить разговор.
– Назови его.
– Роуг. Слышал о такой планете?
– Естественно. Гиблое место. Карантинный мир. Туда не сумел прорваться ни один корабль.
– Я знаю безопасный курс, от точки гиперсферного всплытия до границ атмосферы. Можешь не рассказывать о батареях противокосмической обороны, о них я тоже знаю.
– И твой курс каким-то образом минует секторы обстрела системы ПКО? – недоверчиво переспросил Фолер.
– Да, – уверенно ответил Глеб.
– Это очень ценная информация. Что ты хочешь взамен?
– Мне необходимо попасть туда.
– На Роуг? – удивился Дик.
– Да.
– Хорошо, нужно подумать. На слово я никому не верю. Потребуется время, чтобы проверить твои данные. Давай договоримся так: сейчас за тобой прилетит тот же парень, что продал тебе коммуникатор. О делах лучше беседовать при личной встрече.
Глеб окинул взглядом пустынное побережье и кивнул:
– Я согласен.
Как говорят: мир тесен.
Припарковав флайкар у недавно отремонтированного здания, Айла прошла контроль на входе, заплатила за билет и внезапно окунулась в совершенно иную атмосферу. Серый, унылый, полуразрушенный город, окруженный пустошами, исчез, растворился в звуках энергичной музыки, сполохах голографических спецэффектов, мелькании незнакомых лиц.
Пробравшись через танцпол, она осмотрелась. «По меркам аналогичных заведений Элио, клуб не самый продвинутый, – подумала она, – но для Эрлизы более чем нормально, даже как-то непривычно, ощущение такое, словно попала на пир во время чумы».
Не заметить резкого контраста между тяжкой, давящей обстановкой руин мегаполиса, где люди – лишь серые тени, изредка попадающиеся на глаза, и феерией плещущих тут эмоций мог бы только слепой. Пробираясь между танцующими, Айла видела, что люди улыбаются, их глаза блестят, словно нет вокруг мертвого, катящегося к закату мира, нет пустошей, а есть только этот миг, и лазерные лучи, режущие сумрак, рассыпающиеся брызжущими, прозрачными оттенками всех цветов радуги, способны дарить забвение, отодвигать безысходность на второй план существования…
Девушка даже немного растерялась. Она чувствовала себя так, словно вторглась в совершенно чуждую ей реальность, куда ее никто не звал.
За площадкой танцпола огромное помещение продолжалось. У стен в сгущающемся сумраке смутно прорисовывались компьютерные терминалы, за некоторыми из них сидели посетители, их отрешенные, ничего не выражающие лица с застывшими чертами указывали, что разум пользователей погружен в виртуальные реальности, – соединившись через устройства связи своих имплантов с местной кибернетической сетью, они ускользнули из мира физического, растворяясь во вселенной грез.
Ближе к центру помещения располагались столики. Большая часть их пустовала, лишь кое-где мерцание стасис-поля указывало на присутствие посетителей, решивших, что рвущиеся со стороны танцпола звуковые волны мешают их разговору, и только в одном месте открыто веселилась группа молодых людей, к ним то и дело подбегали сервы, поднося еду и напитки.
Айла ощутила голод. Целый день на ногах, дома поужинать не удалось, – она направилась к ближайшему свободному столику, и тут ее внезапно окликнули по имени.
Она удивленно обернулась.
Мерцание защитного экрана, только что работавшего в нескольких метрах от нее, неожиданно погасло.
Она увидела четырех молодых мужчин, один из них как раз вставал со своего места, звуки, доносящиеся со стороны танцевальной площадки, в этот момент стихли – завершилась очередная композиция, а он, не скрывая внезапного замешательства, вновь полуутвердительно окликнул ее:
– Айла?!
В его голосе слышалось изумление и недоверие.
Она присмотрелась. Определенно, что-то смутно знакомое угадывалось в чертах лица широкоплечего парня, затем память внезапно вытолкнула из своих глубин уже почти забытый образ, и она невольно прижала руки к груди, так же изумленно и недоверчиво посмотрев на него:
– Энтони?!
Вот так встреча! Она вдруг отчетливо вспомнила двенадцатилетнего мальчишку, с которым они часто играли, сбегая от родителей…
– Айла! Глазам не верю! – Энтони выглядел растерянным, а у нее на душе внезапно потеплело, словно под напором вырвавшихся детских воспоминаний поблекли, отдалились все проблемы утомительного, казавшегося бесконечным дня.
– Энтони?! Энтони Хоук!.. – Она улыбнулась, искренне, неподдельно обрадовавшись негаданной встрече. Если и был на Эрлизе человек, кого она действительно хотела бы увидеть, так это его – мальчишку из детства…
Он подошел и вдруг смутился, не зная, что делать или говорить дальше.
– Ты… как здесь?
– Да вот, зашла, хотела отдохнуть… – Айла сама чувствовала, что растерялась.
– Идем к нам! Ты одна?
– Одна, – робость внезапно отступила, на душе стало так тепло… – Ну, что же ты? Познакомишь с друзьями?
– Конечно!
Он подвел ее к столику, представил.
Трое молодых мужчин по-разному восприняли появление Айлы.
– Андрей Кирсанов, – равнодушно отрекомендовался тот, что сидел справа. Назвав свое имя, он отвернулся, думая о чем-то своем.
– Присаживайся! Меня зовут Олег. Фамилия – Миллер. А ты действительно дочь Генриха Вайбера?
Айла кивнула, хотя меньше всего ей сейчас хотелось пользоваться именем отца.
– Это не имеет значения, – она присела в предложенное кресло, которое притащил вынырнувший из сумрака серв.
– Алан Рейли, вольный пилот, как и Энтони, – представился третий.
Вновь наступила неловкая пауза, которую несколько сгладило появление кибермеханизма, доставившего поднос с напитками.
– Айла, давай, за встречу! – глаза Энтони блестели неподдельной радостью, и она кивнула, соглашаясь.
Хрупкая наледь отчуждения немного подтаяла.
Поначалу говорили ни о чем, настороженность, исходящая, как показалось Айле, от Андрея Кирсанова, мешала перейти на свободный тон общения, хотя тот больше молчал, лишь изредка с подозрением поглядывая на девушку. Рейли и Миллер оказались более разговорчивыми, Энтони же вообще болтал без умолку, перескакивая с одной темы на другую. За пять минут он успел рассказать остальным, как дружили они с Айлой в детстве, похвастаться ей, что он стал пилотом, упомянуть имя Дика Фолера и как минимум дважды произнести тосты.
У Айлы начала кружиться голова. Незнакомый напиток оказался крепким, содержащим алкоголь, сознание как будто окуталось дымкой, но моральное напряжение наконец отпустило, словно растворилось в
