– Но ты мог бы так помочь… – начала Анафема, глядя, как Они возвращаются к своим велосипедам.
Ньют мягко взял ее за руку.
– Это плохая идея, – проговорил он. – Завтрашний день – первый день из оставшейся части наших жизней.
– Знаешь, – откликнулась она, – из всех избитых выражений, которые я всю жизнь по-настоящему ненавидела, это – самое ненавистное.
– Удивительно, верно, – ответил Ньют счастливо.
– Почему на двери твоей машины краской выведено «Дик Терпин»?
– Это шутка, на самом деле, – ответил Ньют.
– Хмм?
– Потому что всюду, где бы я не появился, людей останавливаю[80], – пробормотал он несчастно.
Кроули хмуро глядел на управление джипа.
– Я сожалею о машине, – говорил Азирафаил, – я знаю, как ты ее любил. Может, если по-настоящему сильно сконцентрируешься…
– Такой же она не будет, – ответил Кроули.
– Да, ты, наверное, прав.
– Она у меня с того времени, когда новехонькой была. Это не машина была, а что-то вроде перчатки на все тело.
Он принюхался.
– Что-то горит? – вопросил он.
Ветерок поднял пыль в воздух и вновь бросил ее на землю. Воздух стал горячим и тяжелым, заключив в себе тех, кто в нем находился, как сироп мух.
Он повернул голову и поглядел в лицо Азирафаила, на котором был написан ужас.
– Но все же кончилось, – проговорил он. – Не может же сейчас произойти этот… как там он зовется, правильный момент или как-то так… прошел! Все кончилось!
Земля начала трястись. Звук был как от поезда метро, но не проезжающего внизу. Скорее выезжающего наверх.
Кроули бешено возился с переключателем передач.
– Это не Вельзевул! – проорал он, перекрикивая шум ветра. – Это Он. Его отец! Это не Армагеддон, это личное. Заводись, проклятая ты машина!
Земля раздвинулась под Анафемой и Ньютом, кинув их на танцующий бетон. Из дыр и разломов хлынул желтый дым.
– Ощущение как от вулкана! – прокричал Ньют. – Что это?
– Что бы это ни было, оно очень сердито, – ответила Анафема.
В джипе с уст Кроули одно за другим слетали проклятия. Азирафаил положил руку ему на плечо.
– Там люди, – сказал он.
– Да, – кивнул Кроули. – И я.
– Я имею в виду, мы не можем позволить, чтобы с ними такое происходило.
– Ну, и что…. – начал было Кроули и остановился.
– Я имею в виду, если подумать, мы и так достаточно для них проблем создали. Ты и я. За годы. Одна вещь, потом другая…
– Мы просто делали свои работы, – пробормотал Кроули.
– Да. Ну и что? Куча народа в прошлом просто делали свои работы – посмотри, какие они создали проблемы.
– Ты же не имеешь в виду, что мы должны по-настоящему попробовать Его остановить?
– А что тебе терять?
Кроули начал было спорить, а затем осознал, что нечего. Он ничего потерять не мог, чего уже не потерял. Они ничего не могли с ним сделать, что будет хуже того, что сейчас с ним произойдет. Он наконец-то ощутил себя свободным.
А еще, засунув руку под сиденье, он ощутил, что там лежит какая-то железка. Полезна она не будет, но ведь полезно ничего не будет. На самом деле, будет гораздо страшнее противостоять Мятежнику с каким-либо хорошим оружием. Тогда у тебя может появиться некоторая надежда, от чего потом станет только хуже.
Азирафаил поднял меч, недавно выроненный Войной, и задумчиво его взвесил в руке.
– Да-а, много лет прошло с тех пор, когда я этим пользовался, – пробормотал он.
– Около шести тысяч лет, – кивнул Кроули.
– Слушай, ведь и правда, – отозвался ангел. – Какой день был, а – точно… Добрые старые дни.
– Нет, на самом-то деле, – буркнул Кроули.
Шум усиливался.
– В те дни люди знали разницу между добром и злом, – проговорил Азирафаил, с улыбкой глядя в прошлое.
– Ну, да. Подумай об этом.
– А. Да. Слишком много путали?
– Да.
Азирафаил поднял меч. Послышался звук «вуммпф», и он неожиданно запламенел, как плитка магния.
– Научился, как это делать, никогда уж не забудешь, – проговорил он.
Он улыбнулся Кроули.
– Я только хочу сказать, – бросил он, – на тот случай, если живыми отсюда не выйдем, что… Я всегда знал, в глубине души, что была в тебе искра добра.
– Это точно, – ответил Кроули горько. – Что уж тут поделаешь.
Азирафаил протянул ему руку.
– Приятно было с тобой работать, – проговорил он.
Кроули ее взял.
– Надеюсь, еще встретимся, – проговорил он. – И… Азирафаил?
– Да.
– Просто помни, что я знал, что в глубине души был ты как раз настолько гадом, чтоб мне нравиться.
Послышалось шарканье, и их отодвинула в сторону маленькая, но динамичная фигура Шедвелла, который целенаправленно махал Громовым Ружьем.
– Я вам, вы, двое Южных неженок, не доверю убить и хромую крысу, что в бочке сидит, – поведал он. – И с кем мы сражаемся ныне?
– С Дьяволом, – ответил Азирафаил просто.
Шедвелл кивнул, словно сказанное его не удивило, бросил ружье на землю и снял шляпу, обнажив лоб, который знали (и которого боялись) всюду, где собирались вместе дерущиеся на улице.
– А, так и думал я, – произнес он. – В таком вот случае воспользуюсь я своею головой.
Ньют и Анафема смотрели, как троица, нетвердо держась на ногах, уходила прочь от джипа. С Шедвеллом в середине выглядела она как стилизованное 'W'.
