— Ссучился?
— Да нет. Вором он был неплохим. Закон уважал, авторитет имел. Слово его кое-чего стоило. Потом он от всех дел отошел, начал с цеховиками работать. Долги вышибать, данью, кого надо, обложить, товар левый охранять. Но закона нашего не нарушал пока. С тобой и Жориком он беспредел совершил, позволил фраерам на авторитетных воров руку поднять. О Зельдине Семен Борисовиче, хозяине бомбардиров, я слышал. Известный делец, хитрован. Получить с него за беспокойство — святое дело. Ты его адрес знаешь?
— Нижняя Масловка, пять, квартира сорок.
— Вот и хорошо, попрошу, чтобы молодые за его квартиркой присмотрели. Поставлю тебе дело.
— А что мне с Ястребом делать?
— Ты, Миша, погоди. Я к уважаемым людям съезжу, посоветуюсь. Ты пока у меня поживи. Шухера еще нет. Как этих козлов, что банк грабанули, заловят, вот тогда тебе на дно надо ложиться.
Федор уехал утром, предварительно сгонял на велосипеде на станцию и привез продуктов и пива.
Его не было три дня, которые пролетели для Михаила, как один час. Никогда в своей взрослой воровской жизни не наслаждался он так одиночеством и покоем. Первый день он вообще ничего не делал, только смотрел телевизор и читал книжки. На второй, обойдя дом, увидел, что для него есть работа. Махаон — парень рукастый, он и по металлу работать умел, этого требовала его профессия, и плотничал, и столярничал.
Он кормил кота и собаку, жарил себе картошку с колбасой, потягивал пиво. За три дня он словно ожил, ушла страшная усталость, давившая на него все два года последнего срока. Ему захотелось жить здесь всегда, гулять с собакой в лесу, пить пиво, читать и никого не видеть.
Вечером в воскресенье кот Тимофей внезапно спрыгнул с кровати и уселся у калитки, чуть позже завизжал, затявкал Кум.
На тропинке появился Федор.
Сначала он пошел в дощатую кабинку, где у него находился самодельный душ — обычный бак, воду в котором нагревало солнце.
Федор вошел в комнату свежий после прохладной воды, сел за стол, налил пива и сказал:
— Дерьмо твое дело, Иван Царевич.
— Это почему?
— По хрену да по кочану.
— Не понял.
— Жорика в Сочи замочили.
— Кто?
— Говорят, грузинские воры счеты свели.
— Говорят или в цвет?
— Я сказал, что знаю. О тебе из малявы стало известно, что загнулся ты на этапе.
— Значит, я теперь вроде бы жмур?
— Это только вроде. Те люди, что тебя с зоны сдернули, распрекрасно знают, что ты с двадцатью пятью тоннами бабок гуляешь где-то. И хотят тебя отловить.
— А как же Ястреб?
— За него многие воры и просто блатные мазу держат. Сказали, что на вас руку бакланы подняли и за это с них Ястреб получил.
