— Ждите, — сказал прапор и скрылся в будке.
Через несколько минут он появился, протянул документ и сказал:
— Машину поставьте на стоянку. Вас ждут.
То, что ему не дали въехать на территорию, сразу поставило Шорина на место. Исчез барственно- номенклатурный деятель из дорогого московского ресторана.
Через проходную шел человек мелкий, незначительный, которого и не видно-то на фоне этого государственного благополучия.
У входа на территорию, в самом начале посыпанной желтым песком дорожки, Шорина ждал помощник Матвея Кузьмича, высокий человек с лицом альбиноса. Он не протянул руки, не здороваясь, процедил всего два слова:
— Ждет. Прошу.
По тропинке, якобы заросшей, а на самом деле искусно выполненной художником-садоводом, они двинулись к беседке, построенной в стиле старых дворянских интерьеров. Тропинка эта, березовая аллея, беседка создавали иллюзию декорации к чеховскому спектаклю.
Матвей Кузьмич сидел в беседке в кресле-качалке в ярких заграничных шортах, его сухие крепкие ноги теннисиста были покрыты рыжеватыми волосами. Он пил чай, в пепельнице дымилась трубка.
— Иди, Леша, — сказал он помощнику.
Когда тот ушел, он выдержал паузу и предложил Шорину сесть.
— С чем прибежал, Саша? Чем порадуешь?
— Дело в том… — начал Шорин, но Матвей Кузьмич перебил его.
— В том дело, — усмехнулся он, — что ты своей поблядушке Ленке пообещал сгноить ее бывшего мужа. Так?
Шорин молчал.
— Молчишь. Тогда слушай дальше и запоминай. Ответь мне, какую опасность для нас представляет этот человек? Тогда я тебе отвечу — никакой! Понимаешь?
— Но вы же читали его статью? — попробовал перебить Матвея Кузьмича Шорин.
— Не перебивай меня, Саша, а слушай. — Он встал, поправил редеющие волосы на голове. Его тонкогубое лицо монаха-инквизитора дернулось, темные глаза стали еще темней.
— Кто такой Ельцов? Когда он встал на нашем пути, это был известный журналист, коммунист, человек, прекрасно выполнивший свой интернациональный долг. Зять замминистра, связи. Теперь вспомни, когда мы выкинули его из газеты, из второго издания страны, и он пошел работать в «Литературку», вспомни, как резко сократились его связи, а стало быть и влияние. Он выпал из номенклатуры. И сразу стал обычным газетным шелкопером без рода и племени.
— Но он же… — пытался вставить слово Шорин.
— Ты прав, он подумал, что все эти литературные болтуны — особая категория нравственно чистых людей и они помогут ему в его борьбе. При обыске у него отобрали статью. Да знаешь ли ты, что все варианты этого сочинения сразу же попадали ко мне на стол. Все эти прогрессивные интеллигенты больше других хотели орденов, премий, загранкомандировок. Они сдали его. Ты никогда не спрашивал меня, почему Ельцов со статьей поперся в шашлычную на Пушкинскую, а не в Дом журналистов?
— Почему?
— Да потому что я велел замредактора назначить ему там конспиративную встречу. Он назначил. Ельцова закопали. Прогрессивный журналист к ноябрьским получил «Трудовое Красное Знамя».
Теперь он вернулся, и ты пытаешься выгнать его из Москвы. А кто вернулся-то? Известный журналист? Нет. Коммунист? Партия разобралась с ним. Вернулся бывший боксер, ставший тренером у пацанов. Так кого мы должны бояться? Судимого мастера спорта? То, что он стал учить мальчишек драться, а не побежал по редакциям в расчете устроиться, говорит о том, что Ельцов правильно оценил свое положение. И поверь мне, года через два-три он станет известным тренером.
Партия наказывает, Саша, а не уничтожает. Ты сам тому яркий пример. Партия дала Ельцову еще один шанс. Пусть работает. У тебя с ним личные счеты по женской части. Решай их без моей помощи.
Это что касается твоей просьбы. А теперь о деле. К сожалению, даже я не могу дать распоряжение поставить на твою квартиру спецсвязь. Ни АТС-1, ни АТС-2. Это все под недремлющим оком КГБ. Шорину там светиться ни к чему. А телефон в машине у тебя будет. Вот удостоверение Совмина.
Матвей Кузьмич вытащил из кармана шорт алую сафьяновую книжечку. В ней лежал вкладыш с надписью «Всюду».
— Вкладыш этот ты показывай, но не вздумай по нему шляться ни в ЦК, ни в Кремль. Понял?
— Понял, Матвей Кузьмич.
— Вот список интересующих нас людей. У каждого из них есть редкие камни. Займись этим. И помни: ты изымаешь их не для меня, генсека или кого-то еще, они нужны нам для помощи братским партиям.
— Я понимаю, Матвей Кузьмич.
— Тогда иди. Кстати, урку того не нашли?
— Думаю, Матвей Кузьмич, его давно нет в живых.
— Ну, дай бог.
Когда Шорин уехал, Матвей Кузьмич разжег погасшую трубку. Курил он мало и только трубку. Затягиваясь ароматным дымком, он вновь проговаривал про себя разговор с Сашкой Шориным и остался доволен. Все прошло как нужно. Ему удалось поставить на место этого злобного дурака. Пока он нужен. К сожалению, задуманное им дело мертво без таких, как Шорин.
В сорок седьмом он рекомендовал молодого выпускника Юридического института, комсорга курса Сашу Шорина в секретари Советского райкома ВЛКСМ. Матвей Кузьмич тогда был секретарем МГК ВКП(б). Он выбрал Шорина не случайно. Будучи проректором Юринститута, Матвей Кузьмич выделил его среди тысячи студентов, приблизил, помог, заставил работать на себя.
Именно благодаря доносам Шорина ему удалось состряпать дело космополитов-юристов. Его заметили и выдвинули в секретари МГК. Тогда он и Шорина подтянул на комсомольскую работу. Сначала секретарем райкома, потом в горком комсомола завотделом.
Когда горком партии возглавил Хрущев, он сразу же нашел общий язык с секретарем, курирующим административные органы. Матвей Кузьмич знал, на кого ставить. Хрущев был человеком ограниченным, любившим лесть. После ареста Абакумова началась чистка в МГБ. Никита Сергеевич настоял тогда на том, чтобы Матвей Кузьмич стал первым замом московского УМГБ. Через месяц ему присвоили звание генерала. Матвей Кузьмич перетащил Шорина в органы, назначил его начальником отдела, дал майорские погоны. Он не ошибся в своем протеже. Никто, как Шорин, не умел в управлении придумывать сценарии заговоров.
А однажды Шорин пришел к нему в кабинет и положил на стол пару золотых швейцарских часов, золотой портсигар работы Фаберже и кулон с бриллиантами.
— Что это? — спросил Матвей Кузьмич.
— При обыске нашли, у академика Полунина. Протокол изъятия оформили, всё как положено. Все ушли, я решил осмотреться, нет ли документов от английского резидента. Пошукал и эти цацки нашел.
Шорин не сказал тогда шефу, что «нашел» он еще пятнадцать царских десяток и два кольца с камнями по полтора карата.
— Что прикажете делать?
— А ты как думаешь?
— Матвей Кузьмич, пусть как секретный фонд остаются, мало ли какого агента поощрить придется, часики золотые — хорошая премия.
— Ты прав, — сказал тогда Матвей Кузьмич и спрятал ценности в сейф.
За полтора года майор Шорин подарил государству ценности, конфискованные у врагов народа, на внушительную сумму.
Особенно удачно прошла операция по ликвидации гнезда агентуры «Джойнт» в московской промкооперации. Хорошо люди Шорина растрясли артельщиков. Старания его отметил сам министр, досрочно присвоив перспективному работнику звание подполковника.
А затем умер Сталин. Арестовали Берия с его командой. МГБ стало МВД, а потом КГБ. Новый хозяин
