работают.
— Кем, Рубенчик?
— Знаешь, оформлены грузчиками, а на самом деле должников бомбят, конкурентов прижимают. Они у меня в ресторане несколько раз гуляли, так всегда дракой их застолье кончалось.
— Ну, здесь-то с них получат, как нечего делать, — сказал маркер.
— Муха не пролетит, — вмешался в разговор инженер Женька, большой любитель всевозможных процессов, — киями забьем.
— А на улице? — спросил рассудительный Рубен.
— Одного покалечат, другие отвалят, — поставил точку в разговоре маркер.
Известие это не напугало и не удивило Ельцова. Драк он не боялся, бокс и спецназовская подготовка надежно защищали его от уличных неожиданностей. Интересовало другое. Сначала те, в проходняке, теперь еще какая-то троица. Не много ли для одного человека? Там он выяснил, что их послал Ястреб, а кто послал этих?
— Вася, у тебя телефон есть? — спросил Юрий.
— Да.
— Звони, зарабатывай стольник, потом его пропьем.
— Ты что, Юра, совсем крыша поехала?
— Давай, Вася, давай, мне надо знать, на кого они пашут. Какая падла их ко мне посылает.
— Правильно, — сказал Женька, — пусть они сюда приходят, мы с них здесь получим.
— Ребята, — Ельцов посмотрел на часы, — меня наверху ждут. Вы здесь надолго?
— Как всегда, до упора, — ответил Рубен.
— Значит, увидимся. Вася, пусть они сюда придут, а ты пошли кого-нибудь из ребят за мной.
Ельцов по лестнице поднялся на первый этаж и, проходя по узкому коридору на другую половину здания, думал, что не будет ему покоя, пока не открутит он голову тому, кто стоит за всей этой историей.
Конечно, Юрий прекрасно понимал, что бойцов этих послали не те, кто дружно исключал его из партии, выгонял с работы и из Союза журналистов. Эти люди давно уже стали тенями, персонажами снов.
И странное чувство овладело им. Будто он не живет вовсе, а спит, и снятся ему длинные, как товарные составы, цветные сны, в которых реальность переплетается с бредом, и он никак не может проснуться.
Мучается, кричит, но паутина сна опутывает его горьковато-сладким дурманом, и он словно плывет в нем, безвольно и мягко.
Он автоматически миновал вестибюль, так же, не видя никого, вошел в лифт и нажал кнопку четвертого этажа. Зашуршали открывающиеся двери, и услышал Юра до слез знакомый шум любимого кабака.
Встречи начались уже в баре, рядом с входом в ресторан. Словно специально сюда собрались самые разные знакомые.
Кивая, улыбаясь, пожимая руки, он пошел к ресторанной двери. А за спиной…
— Кто это?…
— А ты не знаешь…
— Юрка Ельцов…
— Тот самый, что сидел…
— А не скажешь, смотри, как одет…
— А он ничего. Познакомь…
— Тебе нас мало…
Так говорили ему в спину завсегдатаи бара, люди профессий неопределенных, и их подруги, приближающиеся к критическому женскому возрасту.
Ресторан, как всегда по вечерам, был полон. Кинонарод и прорвавшиеся в модную столичную точку представители трудовой-деловой интеллигенции заполнили все столы. Юра от дверей увидел поднятую руку Игоря и смеющееся Женькино лицо. За их столом спиной к залу сидела женщина в темном, смело открытом платье, и, пока Ельцов шел через строй знакомых, перебрасываясь с ними короткими фразами, он разглядел только обнаженные плечи, поднятые золотистые волосы.
— Юрик, — Женька бросилась к нему на шею, — какой молодец, что пришел, знакомьтесь.
Ельцов повернулся и увидел прелестную синеглазую женщину.
— Знакомьтесь, — лукаво улыбнулась Женька. — Это моя подруга Наташа Смирнова, а это наш наипервейший друг Юра Ельцов.
Некоторая неловкость возникла, когда Ельцов усаживался рядом с Наташей, но подошла официантка, улыбнулась Ельцову:
— Здравствуй, Юра.
— Добрый вечер.
— Что заказывать будете?
И начался обычный ресторанный вечер. Только вот Ельцов чувствовал легкий дискомфорт, а понять, в чем дело, не мог.
Нет, он не испугался, что вскоре здесь появится троица артельных бомбардиров. Не с такими специалистами он сталкивался в Африке, в тюрьме, на пересылке, в колонии. Они были круче. Кое-кого он уже наказал в проходном дворе.
Соседка его поселила в душе неосознанное беспокойство. Он слушал ее голос, касался случайно плечом ее обнаженной руки, и его как током ударяло.
— Я коньяк пить не буду, — закрыл рюмку ладонью Ельцов. Взял бутылку и налил шампанского.
— Ты что? — засмеялся Анохин. — Хочешь произвести хорошее впечатление на Наташу?
— Боюсь, это уже не удастся, — развел руками Ельцов.
— Не старайтесь, Юра, — Наташа повернулась к нему, посмотрела заинтересованно и лукаво, — вы уже произвели на меня впечатление.
Ельцов хотел ответить остроумно и весело, но смог выдавить из себя только:
— Вы тоже.
— Вот и прекрасно, — засмеялась Женька, — давайте выпьем за новую пару в нашей компании.
Они чокнулись и выпили. Юрий чуть пригубил бокал.
— Да что с тобой, Юрок? — недоумевал Анохин. — Ты не заболел ли?
— Да нет, — зло ответил Ельцов, — мне Вася сказал, что меня трое каких-то бойцов ищут. Скоро приедут, надо в форме быть.
— Все, — властно скомандовала Женька, — уезжаем отсюда, нам эти трудности не нужны.
— Не могу, Женечка, — опечалился Юрий, — никак не могу. Если не поставить их на место, они меня всю жизнь доставать будут.
— Ты, Жень, бери Наташу и отправляйтесь к тебе, а мы с Юрой позже подъедем, после разборки, — подвел итог Игорь.
— Ты как, Наташа? — спросила Женька.
Наташа положила руку на запястье Юры, посмотрела на него своими синими шальными глазами и сказала тихо:
— Я на московском дворе выросла, и мы наших ребят ни в какой ситуации не бросаем.
— Золотко, умница моя, — оживилась Женька, — я же тебя увезти хотела, думала, зачем тебе эти сложности. Раз так — гуляем.
И за столом сразу же стало весело и непринужденно.
Подходили знакомые, перекидывались парой фраз, рассказывали анекдоты и уходили. Сильно поддатый знаменитый режиссер, плюхнувшийся к ним за стол, уговаривал Наташу и Женьку сняться у него в новом фильме.
Мрачный сценарист одолжил десятку на ужин: он в пух и прах проигрался в бильярд.
— Я пойду позвоню, — сказала Наташа.
