— Вы найдете его? — спросила Людмила Ильинична.
— Как карта ляжет, — вздохнул Беляков и оглядел гостиную. — Что это за кольцо на столе?
— Где? — вскочила с дивана Наташа.
— Не трогать! — рявкнул Беляков.
Девушка в испуге замерла.
— До приезда экспертов лучше ни к чему не прикасаться, — сказал Никольский. Он всячески пытался как-то нейтрализовать грубость своего шефа.
Подполковник осторожно приблизился к столу. Большой глубокого зеленого цвета изумруд в причудливой оправе лежал рядом с кофейником.
— Перстень амстердамской работы конца девятнадцатого века, — сообщила Наташа.
— А почему он здесь лежит? — поинтересовался Беляков.
Людмила Ильинична привстала с дивана.
— Я показывала Наташеньке свои побрякушки, — пояснила она.
— Зачем вы их показывали? — напрягся Беляков.
— Меня назначили смотрителем этого дома, — объяснила Наташа. — По совместительству.
— Не понял! — Подполковник грозно уставился на нее.
— Неделю назад Людмила Ильинична передала все ценности в дар государству, — ровно проговорила Наташа, не подозревая, какая бомба таится в ее словах.
Беляков ошалело уставился на Никольского и медленно опустился на стул.
— Стало быть, это государственная собственность?.. — пробормотал он обреченно.
— Что с вами, голубчик? — всполошилась Людмила Ильинична.
— Благородный поступок, — молвил Беляков упавшим голосом. — За государством не пропадет. Оно попомнит.
— Да, меня благодарили, — удивленно согласилась хозяйка квартиры. Странное поведение старшего из двух офицеров милиции, посетивших ее дом, беспокоило и настораживало ее.
— А теперь нас поблагодарят… — пробормотал Беляков потерянно. — Да так поблагодарят…
Из прихожей послышался топот, и в гостиную ввалилась бригада МУРа во главе с Котовым.
— Привет! — жизнерадостно гаркнул он Белякову и Никольскому. — Ой, какие вы кислые!
— Загрустили маленько, — признался Беляков.
— Веселей, веселей надо грустить! — бодро выдал Котов, а затем, обернувшись через плечо, бросил своим: — Приступайте, мужики!
И началось: эксперты обрабатывали ручки дверей и рамы картин, сверкали вспышки блицев, у Людмилы Ильиничны снимали отпечатки пальцев, в прихожей подавала голос собака.
Никольский и Наташа устроились в кабинете за шахматным столиком.
— Как выглядел бандит? — спросил Сергей.
— Высокий. В черной маске и черной спортивной шапочке.
— Во что одет?
— Черные брюки, черная кожаная куртка.
— Вооружен?
— У него был пистолет.
— Какой?
— Большой и черный.
— Однообразная какая-то цветовая гамма, — заметил Сергей. — Даже страшно.
— Вспомнила! — воскликнула Наташа. — Когда он затаскивал меня в ванную, у него с головы слетела шапочка. Волосы тоже черные-черные…
— Опять?!
— А в них — седая прядь от виска к затылку.
— Спасибо! — облегченно вздохнул Сергей. — А то совсем запугали.
В кабинет торопливо вошли Беляков и Котов. Они тоже подсели к шахматному столику, не спуская с Наташи цепких взглядов.
— Хозяйка сказала, что вы фотографа сюда приводили, Румянцева, — напористо начал Беляков.
— Да, приводила, — пожала плечами девушка.
— Что он фотографировал? — продолжал Беляков с нажимом.
— Картины.
— Зачем?
— Для нашего музея. Мы составляем каталог, — пояснила Наталья.
— Кто этот фотограф? — вступил в разговор Котов. — Имя, телефон, адрес?
— Кажется, у меня с собой его визитная карточка. — Девушка покопалась в сумке и нашла. — Вот, пожалуйста.
Котов нетерпеливо выхватил карточку из ее рук.
— Я помчался, — объявил он, и дверь за ним захлопнулась.
— Что случилось? — полюбопытствовала Наташа.
— Пока ничего, — сухо ответил Беляков. — Идите, Румянцева, у вас отпечатки пальцев снимут. — Он дождался, пока девушка вышла, и добавил. — А еще хозяйка сказала, что видела фотографии картин у бандита.
— Наводка? — нахмурился Никольский.
— Чистая… Давно с барышней знаком? — вдруг спросил подполковник.
— А в чем дело? — тотчас ощетинился Сергей.
На самом деле он прекрасно понял, в чем дело: Беляков подозревает, что Наташа — наводчица. Но Никольский-то наверняка знал, сердцем чувствовал: не может быть преступницей эта восхитительная девушка. Не тот тип личности. Не стремится она к богатству, другие у нее интересы. Иначе осталась бы при Тарасове в качестве секс-куклы удачливого дельца. Но Сергей точно выяснил, у самого Алексея узнал: Наталья отвергла все домогательства бизнесмена. Значит, чужда ей алчность …
— Размышляю… — расплывчато пояснил между тем свой вопрос Беляков: он разом смягчился, увидев реакцию подчиненного.
— Зря размышляете, — отрезал Сергей. — Не она, головой ручаюсь.
И тут во всем доме, полном разноголосого шума, воцарилась такая тишина, что стало слышно, как на стене тикают часы.
Беляков и Никольский переглянулись и поспешили из кабинета.
Посреди гостиной возвышался генерал Колесников, окруженный свитой.
— Что взяли? — ни к кому не обращаясь, пророкотал он.
Беляков встал перед ним навытяжку.
— Картины и драгоценности, товарищ генерал! — рявкнул он, всем своим видом выражая усердие и готовность выполнить любой приказ начальства.
— Вы знаете, что это государственная собственность? — зловеще поинтересовался Колесников.
— Узнали час назад, — отозвался Никольский.
— А сколько она стоит, вам известно?.. Почему неизвестно?! Отвечайте! — распалился генерал.
— Два миллиона долларов, — сообщила Наташа из-за спины Никольского.
— Сколько?.. — неожиданно тихо переспросил Колесников, достал платок и вытер лоб. — Ну, так… Не найдете — Никольского сошлю в участковые, а тебя, Беляков — на дачку, грядки копать!
Он развернулся и величественно удалился, но при этом все же непроизвольно ссутулился: мысль о цене похищенного просто пригибала генерала к земле. Свита послушным стадом двинулась вслед за отцом-командиром.
— Вот и поблагодарили, — горько заметил Беляков, когда процессия скрылась за дверью квартиры и за ней щелкнул замок.
Наташа, стоявшая рядом с Никольским, тронула его руку:
