Да, есть женщины в русских селеньях. Если коня на скаку и не остановят, то дом ради дочери продать могут. Такими женщинами можно только восхищаться…
Рома очень хотел, чтобы эта мать вылечила свою дочь. Только, увы, желаемое далеко не всегда становится действительностью…
В Рыбинке у Двупалого жила мать. В потемневшем от старости деревянном доме. Забор покосившийся, калитка вот-вот отвалится.
– Что-то не больно сын мать жалует, – заметил Рома.
С Цыпиной Двупалый работал года три, не меньше. Хорошие деньги получал.
И до нее в хорошем месте работал – не бедствовал. Мог бы матери забор поставить.
Собаки во дворе не было. Калитка не на запоре. Можно было спокойно подойти к дому, постучать в дверь. Но Федот не решился заходить во двор без разрешения. Несколько раз дал звуковой сигнал из машины. Потом позвал голосом:
– Хозяйка!…
Только никто на его зов не откликался. Разве что соседи.
– А вы кто такие будете? – подошла к ним полная женщина в цветастом платке.
В глазах чисто деревенское любопытство.
– А к Антонине Афанасьевне, от Семена, из Москвы…
Федот не торопился доставать свои «корочки».
– А чего он сам не приехал?
«Ей– то какое дело», -спросил себя Рома.
– А не может, – сказал он. – Друзья его в нехорошую историю попали…
– Какие друзья?
– А те, которые к нему из Рыбинки приехали…
– Да? А кто из них?…
– А что, у него много друзей?
– Раньше много было… А сейчас… – женщина потянула паузу.
– Что сейчас?…
– Да разве это друзья? Пьянь подзаборная… А вам, значит, Антонина нужна?
– Она.
– Дома она. Только вас не услышит. Глухая она…
– А чего Семен слуховой аппарат ей не купит?
– Ну да, еще чего. От него снега зимой не допросишься… А то вы не знаете?…
Федот собирался задать еще пару вопросов, но женщина уже вошла во двор, повела их с Ромой за собой. Дверь в дом была открыта. У большой русской печи возилась согбенная годами и убеленная сединами старушка. Чистенькая, благообразная. Ни дать ни взять – бабушка божий одуванчик.
– Афанасьевна, к тебе из города…
– От сына вашего, от Семена, – добавил Рома. Старушка с тревогой посмотрела на него. Обессиленно опустилась на лавку.
– Что с ним?
– Да с ним-то ничего, – громко сказал Федот. – А вот с друзьями его беда. В неприятную историю попали.
– Из нашей Рыбинки друзья, – уточнила женщина.
– Кто ж это? – немного успокоилась Антонина Афанасьевна.
Чужие проблемы ее волнуют постольку-поскольку. Лишь бы только с самим Семеном ничего не случилось.
– А вы разве не знаете?
– Нет, – покачала головой мать Двупалого. И с надеждой посмотрела на женщину. – Может, ты, Лида, что знаешь?…
Рома смотрел на нее с не меньшей надеждой. Эта женщина, похоже, была одним из «дикторов» деревенского «радио». Не зря она такая любопытная. Все ей надо знать.
– Да не знаю я, – пожала плечами Лида. – Может, Ванька, дружок его, знает. Семен к нему что-то зачастил…
– А часто он в Рыбинке бывал?
– Кто, Семен? Да целый год его здесь не было. Пропал куда-то. А потом объявился. Только в апреле раза три был. На машине своей приезжал… Ой, а что я вам все рассказываю? Может, вы бандиты какие?…
– Нет, как раз наоборот. Мы из милиции… Федот достал из кармана и раскрыл свое удостоверение.
– Милиция? – заохала старушка. – Что там Семен натворил? Набедокурил поди?…
– С ним все в порядке, – успокоил ее Рома. – С друзьями его проблема. В плохую историю они попали…
– А кто именно? – спросила Лида. – Вы уж скажите. Или нельзя?…
– Одного из них Ванькой зовут, – забросил наживку Федот.
– Ванька?… Так Ванька же дома. Я его сегодня утром видела. Пьяный, как всегда…
– А перегаром от него не тянуло?
– Перегаром тянуло, – кивнула женщина. – Как от паровоза тянуло… Это его брат меньший без перегара ходит. Ему самогон на черта не нужен…
– Наркотики?
– Они, проклятые…Откуда эта напасть, не знаю…
– А Захар знает?
– Захар? Какой Захар?…
– Ну есть у вас в Рыбинке Захар такой…
– А-а, у нас в Рыбинке? Захар?… Ну есть…
Лида почему-то потускнела ликом. Разговаривать ей вдруг расхотелось.
Зря Рома про Захара спросил. Знают все этого местного наркобарончика. И если не боятся, то побаиваются – это уж точно.
– Значит, Ванькин младший брат наркотики употребляет? – уточнил Федот.
– А я откуда знаю? У него и спросите!…
Больше Лида ничего не рассказала. Как воды в рот набрала. Слова из нее не вытянешь. Адрес некоего Ваньки Курякина дала Антонина Афанасьевна.
– Здорово, Иван свет Данилыч!
Федот бесцеремонно зашел в комнату местного алконавта Ваньки. Мать его в дом их с Ромой впустила. Только тяжко вздохнула, когда они показали свои «корочки». Будто давно ждала такого визита.
Ванька был пьян, что называется, навылет. Валялся на продавленной тахте в своей комнате. На вид ему лет пятьдесят. На самом деле не больше тридцати пяти – ведь он ровесник Семена Двупалого. В одном классе учились. Комната убогая, грязная. Словно с самого новоселья здесь никто не убирался. Из мебели только тахта, давно отслужившая свой век, грубо склоченный стол и пара табуреток. Рома поморщился – не нравилась ему жуткая смесь из винно-табачного смрада и вони грязных носков. Но надо терпеть.
– Вы кто? – тупо уставился на них Ванька.
– Я белая горячка, – с самым серьезным видом представился Рома.
– А я доктор. – Федот выставил на стол бутыль самогона.
Ванька ожил в момент. Слетел с тахты, трясущимися руками схватил бутыль, зубами откупорил пластмассовую пробку. Налил себе полный стакан, залпом осушил его до дна. Крякнул от удовольствия. И только после этого налил гостям, плеснул каждому по полстакана.
Стаканы грязные. Но не поэтому Федот и Рома отказались от угощения. Их мутило от одного запаха сивушного пойла. Это даже не «табуретовка», а чистой воды «карбидовка».
– Я за рулем, – покачал головой Федот.
– А мне еще за бутылкой идти, – нашел как «отмазаться» Рома.
– Для кого? – быстро спросил Ванька.
– Для Леньчика, братана твоего…
