— Снова звонили из сорок пятого… — сказал Антон. — Насчет Долговязого. Можно отдавать?
— Нам он больше не нужен.
— А как насчет передачи? — Антон осторожно отогнул штору на окошке, выходившем в соседнюю комнату — для заявителей. Сбоку, у самого окна, сидела уже знакомая Денисову официантка. — Теплые носки, немного фруктов…
— Мне кажется, можно принять.
Денисов хотел идти.
— И еще… — Антон беспокоился теперь по другому поводу. — С утра инспекторские стрельбы. Я совсем упустил из виду. А мы после ночи… — Гиревик, косая сажень в плечах, державший тяжелый пистолет как пластмассовую игрушку, Антон на стрельбах, как правило, рвал спусковой крючок — пули летели в сторону. — Не знаю, что делать…
— А вы напевайте… — выглянул из телетайпной помощник. — Чтоб не ждать выстрела, товарищ капитан. Помогает…
Денисов снял с доски ключ от кабинета, он не мог еще всерьез думать о предстоящих стрельбах.
— Насчет Пименова больше не звонили?
— Нет. Заказать Новосибирск?
— Сам позвоню.
— Что-нибудь новое? — спросил Антон.
— Кажется, да. Потом скажу.
Он поднялся по лестнице, полуосвещенным коридором прошел к себе. Было слышно, как на путях, внизу, гулкими от непривычной наступившей тишины голосами перекликались уборщики. Он подошел к окну. Мелькнули и скрылись в воротах сигнальные огни очередной машины отделения перевозки почты. Электронное табло в начале платформы перед тем, как заснуть до утра, негромко застучало и затихло, обозначив время отправления следующей электрички — «04.00».
«Банковская упаковка, паспорт, платок… — Денисов принял решение. — И еще Немец…»
Не зажигая в кабинете свет, он на ощупь набрал номер телефона. В Новосибирске трубку снял все тот же дежурный инспектор.
— Опять вы? — спросил он. Денисов успел ему основательно надоесть.
— Я снова насчет хозяина квартиры…
— Пока не вернулся. Соседи бы мне позвонили.
— А вдруг? Сколько сейчас времени в Новосибирске?
— Четыре часа разница! Считайте…
— Ночь. А его нет.
— Где он может сейчас быть? У нас с вами одна дорога, а у них сто… И в Москве так, правда? Когда ищешь…
Денисов позавидовал его спокойной уверенности.
— Я утром съезжу, — пообещал инспектор. — Съезжу и обо всем расспрошу. Утром он обязательно явится.
— Считаете? — усомнился Денисов.
— Что вы можете предложить?
Денисов уже решил.
— Пименов такой же бухгалтер Запсибзолота, как мы с вами…
— Допустим.
— Он жил на квартире у диковатого одинокого человека, у которого водились деньги и который… Скажем так: исчез. Последние двадцать четыре часа Пименов вел себя загадочным образом. Хозяин квартиры днем проводил его в Москву, а Пименов появился в Москве через сутки. С крупной суммой денег. При этом он поспешил отделаться от паспорта, по которому летал. И от носового платка…
— То есть вы подозреваете преступление? — не выдержал инспектор.
— Надо срочно пригласить понятых, взломать дверь… Платок Пименова мы утром направим на судебно-биологическую экспертизу на предмет установления следов крови. И еще: проверьте, что у вас есть на человека по фамилии Немец.
Уезжать домой из-за нескольких часов не было смысла: утром — инспекторские тренировочные стрельбы. Денисов убрал бумаги в сейф, полил кактусы на подоконнике.
«Главное, — думал он, — представить себе логическую цепочку…»
Было ясно: Пименов выскочил из электропоезда, как только понял, что в Москве, у вагона, их будет встречать милиция, потому что встреча с милицией не входила в его планы из-за того, что произошло накануне ночью в Новосибирске.
«…Во время последней остановки поезда Пименов уже знал точно: встретят! В то же время можно было не сомневаться в том, что он не видел милиционера, подсевшего в электричку на Москве- Товарной».
В своих рассуждениях Денисов уже несколько раз мысленно доходил до этого рубежа.
Внизу, на первом этаже, громко, по-ночному хлопнула дверь, раздались голоса. Двое прошли в бытовку. Наступал получасовой перерыв.
«…Отгадку следует все-таки искать в информации, которую Пименов получил в пути следования… — Это значило — начинать все сначала. — Милиционер, сопровождавший электропоезд, сошел еще в Домодедове. В вагоне появился я, ревизоры обратились ко мне как сотруднику милиции. Пименов и другие это слышали… Чтобы не вспугнуть Долговязого, в Бирюлево-Товарной я тоже вышел из поезда…»
Внизу все стихло.
Денисов сидел молча. Никто не звонил, не поднимался по лестнице, не спешил к нему, чтобы облегчить его положение.
«…Пошел к кассе. Меня могли видеть из вагона. — Денисов представил отходящую электричку, окошко кассы, хлынувшую к переходному тоннелю толпу. — Пожалуй, это! Бухгалтер видел, как я подошел к кассе. Уголовнику не надо объяснять, что инспектор розыска идет в кассу не за билетами… Звонить! Но о чем? Может, о том, что я выполнил задание и еду домой?! Что-то произошло на Москве-Товарной, и это открыло Пименову глаза…»
Денисов вышел в коридор, прошел вдоль запертых дверей кабинетов. Свет в коридоре из экономии был выключен. Светильник на перроне бросал отблеск на лестничную площадку, ящик с пожарным инвентарем.
«Что могло произойти на стоянке? Перед стоянкой? — Денисов попытался воссоздать всю картину. — Долговязый сдал карты на последнюю игру. Он сдал Пименову тридцать очков — великолепный шанс почти без риска швырнуть на кон все пять тысяч. Самому Долговязому досталось тридцать одно очко, но… Опытный актер, он не выдал себя, только недовольно поморщился, когда Альтист, получивший мизер, смешал карты. Тогда, вероятно, Долговязый пропустил момент, когда Немец показал Пименову свой актив — двадцать девять очков…»
Все вдруг стало на свое место.
«…Пименов догадался, что играет против шулеров! Тридцать и двадцать девять очков вместе! Теоретически почти невероятная раскладка. Шулера в электричке… — Денисов остановился у окна, заглянул вниз — там было безлюдно. Он вернулся в кабинет, поудобнее устроился за столом. — Шулеров милиция, как правило, знает по фотографиям… До Пименова сразу дошел смысл моего телефонного звонка из кассы. Времени на раздумье не оставалось. Он понял — на следующей остановке всю группу будут брать. И выбежал из поезда…»
Борясь со сном, Денисов представил еще, как Пименов бежал по путям среди фиолетовых и красных сигнальных огоньков, не разбирая дороги, спотыкаясь о стрелочные переводы, а потом вдруг круто повернул с тропинки к платформе у самой головы идущего локомотива.
Одно до сих пор оставалось непонятным: Немец…
Личность человека, простодушно нахваливавшего дальневосточный папоротник и поминутно отиравшего пот с лысины, казалась Денисову зловещей и неразгаданной им до конца.
«Немец знал о пяти тысячах не потому, что Пименов показал ему их в аэропорту, — Денисов был убежден в этом. — Человек, совершивший преступление, не мог с легкостью довериться первому
