— Что-нибудь заподозрил? — Денисов знал, что так оно и было, но ему хотелось услышать ответ Альтиста.
— Вряд ли. Мы вели игру достаточно тонко…
— В чем же дело?
— Понятия не имею.
— Может, в том человеке — с полотенцем? — вступил в разговор Долговязый. — Он себя странно вел.
— Мордастом? — Альтист покачал головой. — Он не имеет отношения.
— Вы видели его у «Союзпечати»? — спросил Денисов.
— Да. Там пассажиру стало плохо. Он помогал до прибытия «скорой». Кандидат наук… Или доктор. Тот, из «скорой помощи» у него учился…
— А Немец? Вы его видели раньше?
Альтисту, наконец, удалось подхватить сына на руки.
— Не видел. Вчера, между прочим, он тоже приезжал в Аэропорт.
— Он рассказал об этом?
— Дежурная на выдаче багажа узнала его, поздоровалась: «Сегодня опять провожаете?»
— «Провожаете»? А как вел себя Немец по отношению к Пименову?
— У Немца была странная власть над ним. Я слышал, как он сказал: «Делай, что говорят!..» И еще: «В твоем положении не выбирают…»
«Любопытно…» — подумал Денисов.
Долговязый воспользовался паузой:
— Могу я передать несколько слов Лизе? — Он обернулся к Альтисту. — Позвони, пусть принесет сигареты и теплые носки. — Александр Ефимович был в своем амплуа. — Май, а холодно! И еще носовых платков…
— Извините, что задержал, — Денисов поднялся из-за стола. — Вы свободны. Закон разрешает нам три часа для разбирательства. Это необходимо, если кто-то настаивает на том, что он дон Мигель Сервантес де Сааведра.
Доставленный поправил полотенце на шее.
— Какая разница, если речь идет о квитанции за безбилетный проезд? Надеюсь, в истории большой литературы этот факт пройдет незамеченным. Михаил Семенович Савельев или дон Мигель Сервантес де Сааведра… В институте я был известен под обоими этими именами.
— Вы заканчивали первый медицинский?
— Было.
— И работаете в их базовой клинике. У профессора…
— Вы звонили туда?
— Пришлось звонить профессору домой. Вы ведущий хирург, ведете весьма интересную работу.
— Это он сказал?
— Да.
— Считается, что мы принадлежим к разным школам.
— Еще раз извините.
— Я не в обиде. Увидел много поучительного. Мне всегда казалось, что аферистов пора заносить в Красную книгу…
— Так пока еще вопрос не стоит.
— Что им будет? — спросил Савельев.
— Каждому — свое. Во всяком случае, продолжать прежнюю деятельность им не позволят… Вы в метро? — Денисов шел на вокзал, обоим было по пути.
— Да. Обидно: каждый в жизни должен найти работу по душе.
— Кем показался вам Бухгалтер? — спросил Денисов. — Какого вы мнения о нем?
Хирург задумался.
— У него какие-то трудности? Мне он показался до смерти запуганным. Лицо пастозное, отеки… Все время тер ладони.
Денисов перевел разговор.
— Что у вас с горлом? — он показал на полотенце.
— В лесу был. Да вот подхватил ангину. Теперь, кажется, уже лучше.
Денисов улыбнулся:
— Набор домашних средств лечения известен…
— Даже слишком.
— Приедете домой, согреетесь… — На этом можно было ставить точку.
— Пожалуй. Хотя… — Медик как-то болезненно покривил рот. — Не хочется. И, честно говоря, не с кем теперь… — Он погладил короткий серебристый ежик на голове.
Денисов внимательно взглянул на него.
— Помните, у Евгения Винокурова? — Савельев помолчал. — «Ушла?» И я сказал: «Ушла»…»
Времени для разговора не осталось. У метро хирург, прощаясь, подал руку:
— Порою очень важно, чтобы было кому сказать: «Горло болит», «Книжку потерял…» Или даже такой пустяк: «А я сегодня весь день провел в лесу»… Согласны?
Денисов пожалел о том, что должен спешить.
— Удачи, — пожелал он.
— Вам тоже. До свиданья.
Денисов повернул к платформам. Вокзал затихал. Поток пассажиров напоминал теперь прерывающийся ручеек, устремившийся к одной-единственной — последней — электричке. Все остальные пути были заняты поездами, остававшимися ночевать у платформ — холодными, неосвещенными.
Милиционера, который вместе с младшим инспектором доставлял Долговязого, Немца и Медика из электропоезда в милицию, Денисов нашел на посадке в поезда дальнего следования. Он стоял недалеко от локомотива, рядом с дежурной по посадке.
— На Москве-Товарной садился я в предпоследний вагон, чтобы не дать им уйти по составу, — рассказал милиционер. — Сел осторожно. Как велел дежурный… — Это был молодой парень, пограничник — из недавно принятых. — Из последнего вагона видеть меня не могли…
В общем-то, можно было не сомневаться в том, что он сделал все, как следовало.
— Один из тех, кто был нужен, выскочил из вагона на Москве-Товарной…
— Не вспомните ли, много людей садилось в последний вагон? — спросил Денисов. — Может, был какой-нибудь милиционер? Ехал по случаю…
— Помню. Посадки в последний вагон совсем не было, товарищ старший лейтенант.
Денисов повернул к отделу. Навстречу, со стороны трамвайной остановки, бежали к электричке опоздавшие. Милиционер полностью подтвердил его вывод: «Бухгалтер выскочил из вагона не потому, что увидел садившегося в поезд милиционера…»
— «Двести первый»!.. — вызвал его по рации Антон. — Скоро будете на базе?
— Иду к вам.
— Понял. Есть дело.
«Образ действий Бухгалтера в электричке был жестко определен условиями, в которых он по какой-то причине находился с момента прилета в Москву… Увидев направлявшегося в вагон вместе с ревизорами сержанта, он выбросил в Домодедове паспорт и ленту от госбанковской денежной упаковки, платок… — Денисов пошел медленнее: разгадка случившегося была совсем близко. — Платок? — Но мысль внезапно увела в сторону: — Немец!.. Странные взаимоотношения Бухгалтера с Немцем, которые не остались незамеченными и Альтистом и Хирургом. Что за опасность грозила Бухгалтеру?»
Он вернулся в отдел. В дежурной части было непривычно тихо, Антон готовил все к утренней сдаче смены. Материал о несчастном случае с Пименовым был оформлен и лежал на видном месте, рядом с протоколами на Немца и Долговязого. Здесь же находились подобранные у поезда в Домодедове паспорт и носовой платок.
